Берлин - Париж: игра на вылет (СИ)

Кстати, в том, что отца Николая Александровича тоже порешили, как и деда, я почти уверен. Дымзавеса досужих сплетен-россказней про заговор местечковых жидомасонов и их подсылов «врачей-убийц», про руку Лондона или банально запущенный венценосным «алкоголиком» августейший цирроз, была призвана сокрыть нечто совершенно иное. И контуры этого мрачного «нечто» сегодня проступили вполне четко. Логическая цепочка «подписание царем франко-русской военной конвенции – смерть царя – неподписание перестраховочного договора с германцами по причине умерщвления этого самого царя» приобретает скорее характер утверждения, нежели предположения…

Отсюда вопрос: что нам должно предпринять? Буде на троне человек, имеющий хоть пятнадцать процентов от решительности отца, или хоть процентов пять от легендарной сталинской мнительности, то галльско-ротшильдо-великокняжеский процесс обещал бы быть круче троцкистско-бухаринского. Увы, Ники вряд ли даст нам возможность плотно поработать с дядюшками, даже после попытки переворота, которую те учинили. После его майского «отлупа» по докладу Зубатова, это пока из области невероятного.

С другой стороны, информация де Лабулэ безусловно укрепит его в необходимости упрочения отношений с Вильгельмом, вопреки всем проискам пруссаконенавистников как вне России, так и внутри ее. Очень надеюсь, что мы сможем отработать новую вводную по полной, если немцы не налажают. И с поляками разбираться, царь мешать нам точно не будет. Значит, пора начинать готовить отлов и вывоз из Франции пана Врублевского.

Что же касается французских сообщников Лабулэ – бывших министров Фрейсинэ и Саррьена, пусть пока остаются в счастливом неведении об откровениях их отходящего к праотцам дружка. Во-первых, я ему обещал их не трогать. А во-вторых, в этом в данный момент просто нет необходимости, картина-то ясная…»

- Василий Александрович, можно один вопрос? – Бойсман решился, наконец, подать голос.

- Да, любезный Владимир Васильевич, спрашивай, конечно. Хоть два.

- Я понимаю: то, что содеяно господином де Лабулэ - отвратительно. Но скажите, Вы действительно выполнили бы Ваши угрозы в отношении дочери и зятя мсье Антуана?

«Так… очередное дежавю: «Павел Андреевич, а Вы – шпион?» Скромный вопрос от мальчика Юры из фильма «Адъютант его превосходительства». И этот тон, и взгляд…

Эх, молодежь…»

- Видишь ли, Владимир… Жизнь - чертовски сложная штука…

Сперва отвечу тебе по-еврейски: дай себе труд подумать о том, сколько миллионов наших соотечественников - мужчин, женщин, стариков, детей - может лишиться жизней в результате осуществления задуманного мсье дэ Лабулэ и его подельниками? И на какие шаги мы можем и, значит, должны идти, чтобы эту трагедию предотвратить?

А по-русски скажу так: счастлив Бог господина Антуана де Лабулэ, что он правильно меня понял. Что же до конкретики… нет, конечно, жизни я бы им сохранил. Как-то один далеко не самый последний политик сказал: «Сын за отца не ответчик». Но вот по миру вся эта семейка точно бы пошла, можешь не сомневаться. Отказ от сотрудничества, равно как и попытка солгать офицеру ИССП, – наказуемы.

- Все-таки, Вы страшный человек, Василий Александрович.

- Не страшнее тебя или кого-либо другого, Володечка. Просто сегодня мы играем уже во взрослые игры. Тут тебе не молодецкие забавы: форт какой-нибудь с его батареями и вооруженным до зубов гарнизоном «в ножи» брать. Тут все намного серьезнее. И ставки повыше цены собственной жизни. Comprenez-vous, moncher?

Все. Давай-ка собираться. Мы вполне успеваем на вечерний экспресс до Берлина. С такой информацией, что благодаря твоей расторопности у нас сейчас появилась, каждый день на вес золота. Конечно, полтора потерянных десятилетия так просто не наверстаешь, но мы должны очень постараться. Согласен со мной, Владимир Васильевич?

***

Протяжный крик паровозного гудка смешался с гулким, тяжелым грохотом длинного мостового перехода. Внизу, на черной, едва различимой глади воды, промелькнули блики редких огоньков по берегам, уплывающие вдаль и гаснущие в ночи. Минута: и вот уже остались позади и полноводный Мец, и затаившийся где-то слева за рекой город-крепость Верден.

«Эх, мои мысли, мои скакуны… Поскольку категорически не спится, пожалуй, самое время приступить к исполнению деликатного поручения нашего самодержца. А именно, - письменно изложить Величеству, с чего это вдруг господину капитану Балку, или точнее, - майору спецназа ГРУ товарищу Колядину, втемяшилась в буйную голову неизбежность апокалипсического бедствия Великой войны, с каждым часом все ближе надвигающейся на Россию? И из-за чего, или из-за кого, мы практически не имеем шансов увильнуть от участия в грядущих европейских разборках, хотя нам и дела-то особого до них нет…»

Василий чутко прислушался к приглушенному шуму и смешкам, доносящимся из-за обитой темно-вишневым бархатом стенки пульмановского купе. Там, получив дозволение от начальства, его «банда» позволила себе картишки и коньяк на сон грядущий.