Берлин — Париж: игра на вылет

Когда откуда-то издалека до ушей внезапно донеслось резкое, чуть с «хрипотцой» завывание, Василий непроизвольно вздрогнул. Мистикой в стиле Вагнера он на сегодня был уже сыт. Казалось бы, куда больше? Как вот — опять! На фоне «Полета валькирий», виртуозно исполняемого оркестром в дворцовом саду, вдруг — ЭТО…

«Словно живой голос мертвого человека. Пожалуй, уже слишком, Ваше величество. Слишком хорошо мы, артурцы, помним, кому именно принадлежала эта сирена. Сдается мне, Вы малость перегнули палку. Боюсь, не поймут-с. Ни Захарыч, ни Эссен. Петрович наш, кстати, тоже понял уже, чей это „боевой клич“. Только виду не кажет. Без лишних эмоций. Это грамотно, лучше потом Тирпицу наедине попенять. Одно дело — наш „Варяг“. И совсем иное…

Но?.. Что за наваждение? Тут вам явно не картонка, не моделька какая, малая…

Стоп, стоп. Так не бывает! Но…

Но это же… ОН!?»

«Новик»! Бесстрашный и легендарный крейсер российского Тихоокеанского флота, неся у форштевня высоченный, искрящийся в свете прожекторов бурун, и разводя на воде ясно видимую, живую волну, неудержимо мчался по глади Святого озера…

Вот осветился сполохами от выстрелов, окутался дымом его борт. Вот засветили на марсе и возле мостика боевые фонари. Вот их лучи присоединились к поиску далекого, невидимого врага… Вот взвыла еще раз сирена, вскипела пена за кормой, а белоснежный корпус накренился в крутом повороте. Истребитель истребителей, разглядев свою добычу, словно гепард перед стремительным, убийственным для жертвы рывком, начинал разбег!

Несомненно, это был он. Он! Единственный и неповторимый. Грозный, грациозный и стремительный… лежащий сечас на илистом дне далекого Желтого моря, где-то у мыса Шантунг…

И… все.

Занавес…

Видение исчезло. Мир канул во тьму. Музыка смолкла. Стихли грозные звуки битвы.

И лишь огромные июльские звезды над головой и звонкий стрекот цикад.

* * *

— Итак, Базиль, как мне доложили, служебные дела не оставляют тебе возможности подольше участвовать в наших торжествах?

— К моему огромному сожалению, это так Ваше величество. Посему я почтительно прошу Вашего дозволения на мой отъезд в Санкт-Петербург.

— Понимаю. И не могу воспрепятствовать, мой дорогой. Долг есть долг, а служба есть служба. Но только ли поэтому ты попросил о личной аудиенции?

— Вы просто фантастически проницательны, Мой Господин…

— А ты просто фантастический льстец, такой же, как и все мои… — Вильгельм коротко хохотнул, — Но не верю, что сам додумался. Мудрых советчиков слушаешь? Зря. Когда мы одни, Базиль, будь проще. Не надо разных словестных выкрутасов. Мы люди военные. И давай, выкладывай все поскорее, сегодня день очень суетный. Так, чего ты хотел?

— Я имею конфиденциальное поручение к Вашей дочери, Ваше величество. Но счел немыслимым его исполнение, не поставив предварительно в известность Вас.

— Вот даже как? Интересно, интересно… — Вильгельм удивленно приподнял бровь, — И, раз это поручено тебе, Базиль, значит, я правильно догадываюсь, кем именно?

— Да, Экселенц. У меня при себе пакет для Принцессы Прусской Виктории Луизы от Великого князя Михаила Александровича. Полагаю, не без письма личного характера.

— Так-так. Значит, ослушался августейшей воли друга и без пяти минут наследника Престола? — Вильгельм внимательно посмотрел Василию в глаза, — Правильно сделал, на самом деле. Не стану скрывать от тебя, раз уж ты лицо посвященное: партия между моей дорогой дочерью и Михаилом была бы для меня весьма желанной. Для будущего двух империй этот брачный союз мог бы иметь колоссальное значение. Особенно сейчас. Но…

Оборвав фразу, Вильгельм задумчиво смотрел в высокое дворцовое окно грустным и отрешенным взглядом, будто моментально позабыв и о собеседнике, и об интригующем предмете их разговора…

— Но у такого союза есть весьма влиятельные противники, да?

— К сожалению. И если бы ты только представлял, насколько влиятельные…

— Для начала, три императрицы?

— Базиль. Если бы тебя угораздило родиться в средневековье, клянусь, ты закончил бы жизнь в каменном мешке. Ну, откуда ты можешь знать обо всем этом раскладе?

— Элементарно, Ваше величество. Ваша супруга не доверяет сыну датчанки, которая спит и видит, как загнать Шлезвиг обратно в Данию. Датчанка на дух не переносит всего прусского. А в недавнем прошлом принцесса Гессен-Дармштадская и ее старшая сестра с супругом, считающие себя определяющими фигурами на русском политическом Олимпе, опасаются столь сильной комбинации с правом первенства престолонаследия, на случай…

— На случай чего? Ну, договаривай!

— Но… Ну, Вы, полагаю, и сами знаете, что…

— Что «что»? Что Алешеньке, скажем так, иногда серьезно нездоровится?

— Значит, знаете…

— Я-то знаю. Мне открылся сам Государь. А вот от кого знаешь ТЫ, Базиль? Притом, что эта информация является секретом номер один в Российской империи?.. Хотя, как ты сам только что выразился, все элементарно. Нет, конечно, это не Михаил Александрович. Зато с герром Банщиковым вы с одной палубы. «Варяжская банда». Верно?..

— Я Вам не льстил, Экселенц. Вы и в самом деле чертовски проницательны.