Берлин: тайная война по обе стороны границы

Практика работы по подобным мероприятиям и с другими руководителями особых отделов, к сожалению, свидетельствовала о том, что они порой просто недооценивали или не понимали остроту боевых задач, решаемых мероприятиями по подставам разведке противника. Чувствовалось, что сами они морально не готовы к их осуществлению. Не исключаю, что порой за внешней готовностью или за волокитой и срывами согласованных планов, появлением непонятных «ошибок» при их реализации, скрывалось обычное желание уклониться от ответственности за работу по серьезному делу…

В конце сентября 1966 года я возвращался поездом в Берлин из командировки в Лейпциг. Когда за окном замелькали знакомые пригороды столицы, я внезапно почувствовал себя плохо: давило в груди, мне не хватало воздуха. Я посмотрел на своих попутчиков-немцев. Никто из них не проявлял признаков беспокойства.

Я вышел в Карлсхорсте. На платформе я опять почувствовал, что мне нечем дышать. По пути домой я зашел в гарнизонную поликлинику, располагавшуюся поблизости. После беглого осмотра дежурный врач сказал, что мне необходима госпитализация. Пришлось вызвать дежурного из отдела. При передаче ему имевшихся при себе оперативных документов, табельного оружия, печати и ключей от сейфа я потерял сознание.

Пришел в себя только на другой день в палате госпиталя. Никогда до сих я не лежал в больнице, и на здоровье за свои 36 лет никогда не жаловался. Врачи констатировали предынфарктное состояние на фоне сильного физического переутомления организма. Весь последний год, действительно, приходилось работать почти без выходных. После дальнейшего обследования у меня диагностировали сильную мерцательную аритмию и рубец на сердце как следствие двух миокардитов. Как объяснили мне врачи, это явилось результатом двух ангин, перенесенных мною этой весной на ногах. К врачам обращаться было некогда. Два месяца в госпитале стали расплатой за самодеятельное лечение. От инфаркта врачи меня отстояли, но аритмия сердца стала моим спутником на всю жизнь.

Встал вопрос о моей пригодности для дальнейшей военной службы. От увольнения по состоянию здоровья комиссия воздержалась. Мне было всего лишь 36 лет.

Здоровье было не вернуть. Но время и молодость еще могли сгладить ситуацию. К этому времени я прослужил 16 календарных лет, имел звание майора. Для увольнения с правом получения пенсии выслуги лет не хватало.

Заключение — «ограниченно годен» для продолжения военной службы и сужение климатических зон для возможного проживания. Так закончилась моя вторая командировка в ГДР. Против возвращения на родину в Пермскую область медицинских противопоказаний не было. Мы с семьей снова оказались в Перми. Правда, домой мы вернулись уже вчетвером. В Берлине в 1962 году у нас родилась дочь.

Глава III

Возвращение в г. Пермь. Работа в пермском областном Управлении КГБ при СМ СССР. Цена ошибки переводчика.

Подготовка выездов за границу, или организация противостояния планам американской разведки под названием «Redcap» — стимуляции дезертирства из СССР. Контрразведка на дальних рубежах. Дело «английского партизана» из Чехословакии. Новое перемещение по службе.

В июне 1967 года, после окончания очередного отпуска, я прибыл, согласно направлению, в распоряжение отдела кадров УКГБ по Пермской области для дальнейшего прохождения службы.

Медицинское заключение о состоянии здоровья, выданное мне в берлинском госпитале, не находило понимания ни у кого из принимавших меня руководителей.

При личном знакомстве бывший начальник управления генерал Н. Н. Равинский счел необходимым прямо заявить, что никаких послаблений по службе, даже в первое время, мне не будет. Рекомендация врачей об освобождении меня на первые полгода от ночных дежурств с целью стабилизации состояния здоровья вызвала у него раздражение. В моем присутствии он снял телефонную трубку и демонстративно дал указание начальнику секретариата поставить меня в графике суточных дежурств на следующее же воскресенье.

Вопрос о моем назначении решался около месяца: в каком отделе и в каком качестве мне предстояло работать.

В это же время я получил указание полковника Н. И. Щербинина, бывшего тогда начальником второго отдела управления, просмотреть оперативную документацию, которая велась по группе австрийских военнопленных, отбывавших наказание в проверочно-фильтрационном лагере № 0302.

Лагерь, служебное название ПФЛ № 0302, размещавшийся в городе Кизел и его пригородах, был закрыт в 1956 году. После заключения мирного договора с Австрией все австрийские военнопленные были отправлены на родину. В основном это были военнослужащие полицейских формирований, охранявшие Вену и взятые в плен нашими войсками в конце войны.