Берлинская рулетка

– Да постоянно проверяем, – ответил Нагорный. – Человек там специальный дежурит. Только бесполезно это. Арбатов в кутузке, а кто-то другой… он же не полный идиот, верно? Вы правы, товарищ майор, нужно переключаться на Уилсона. На данный момент это самый перспективный объект. К тому же вы его видели. Дженни Майерс что-то рассказывала вам про своего коллегу?

– Не спрашивал.

– Ну да, конечно, вы же другими вещами были заняты… Командир, не стреляй, – взмолился Нагорный. – Бес за язык потянул, не хотел. Ну что ты, как маленький, в самом деле.

Вынужденное бездействие бесило майора. Дельные мысли в голову ему не шли.

В бумажной работе прошли два дня.

В Берлине царило затишье. Налаживалась мирная жизнь. Работали коммунальные службы, тянули электричество, подключали к водопроводу и канализации жилые кварталы. Военнопленные расчищали завалы. Тяжелые самосвалы день и ночь вывозили из города мусор.

Под завалами обнаруживались разложившиеся тела. Их доставлял к местам захоронения специальный транспорт. Места таких находок военные медики обрабатывали хлоркой.

Работали хлебопекарни, открывались магазины. Но очереди к советским полевым кухням короче не становились. В городе был страшный дефицит продуктов. Берлинцы привыкали к присутствию иностранных войск. Великий рейх канул в Лету, теперь Германия полностью зависела от помощи извне.

Страны-победительницы готовились к созданию единой межсоюзнической комендатуры. Этот процесс двигался ни шатко ни валко, через многочисленные препятствия.

Медицинские заведения приступили к полноценной работе. Лекарства и оборудование поступали в больницы, пусть и не в полном объеме.

В госпитале на Ладерштрассе было тихо и спокойно. Тут проходили лечение советские военнослужащие и чиновники магистрата. В эпоху тысячелетнего рейха здесь лечились представители командного состава. Палаты были просторные, хорошо проветривались.

Олежки Романовского на месте не оказалось. Очевидно, он был на процедурах. Офицеры ждали в коридоре, грызли сморщенные яблоки, добытые специально для больного.

Появилась медсестра, молодая, хорошенькая, с темными волнистыми волосами.

Она очень удивилась отсутствию пациента и с беспокойством сказала:

– Не думаю, что у товарища Романовского сегодня процедуры. Ему позавчера сделали сложную операцию. Больному предписан полный покой, иначе разойдутся швы и все может закончиться плачевно. Он должен лежать в кровати и пользоваться уткой. – Медсестра мазнула заинтересованным взглядом подтянутого майора, но тут же решила, что это неуместно, и сделала серьезное лицо.

Она действительно была неплоха собой.

– Может, покурить вышел? – предположил Грамарь.

– Вы что такое говорите? – Медсестра чуть не задохнулась от возмущения. – Вы в своем уме? Курение убьет его наповал!

– Ну, все, прощай, Олежка, – со вздохом пробормотал Нагорный.

Романовский появился через пару минут после того, как милая девушка сбегала к дежурной медсестре и уже готова была поднимать тревогу. Одетый в больничную пижаму, он брел по коридору, держался за стенку. Каждый шаг давался ему с боем. Паренек был смертельно бледный, но довольный. Обнаружив целую компанию у своей палаты, он сделался похожим на вора, пойманного на месте преступления.

– Больной называется, – заявил Грамарь.

Медсестра схватила пациента за руку, принялась укладывать на койку. Он вяло оправдывался. Дескать, ничего страшного, все уже позади, я стремительно иду на поправку.

– Какая поправка, Олег Андреевич! – в сердцах воскликнула медсестра. – Вы не можете ходить, это преступление против здравого смысла и элементарных медицинских норм! Хорошо, я не буду докладывать врачу, – смилостивилась девушка, бросив еще один туманный взгляд на майора. – Но если история повторится, то к вам будут приняты самые строгие меры! – Сестричка замолчала, задрала нос и вышла.

– А почему она так смотрела на вас, товарищ майор? – простонал Романовский.

– Не знаю. Спутала с кем-то. Дело не во мне, боец. – Градов выгрузил на тумбочку авоську с оставшимися яблоками. – Ты действительно ведешь себя безрассудно. Признайся, к Шарлотте ходил?

– Ходил, – ответил Олежка и вздохнул. – Я же должен был выяснить, в каком она состоянии. Женщина пострадала из-за меня. – Паренек густо покраснел. – Чего вы ржете как кони? Товарищ майор, скажите им. А сами-то чего смеетесь? И вы туда же. Она хорошая женщина, по-своему несчастная, вынуждена кормить своих больных родственников. Да ну вас! – Пациент отвернулся к стене, не встретив понимания у скалящихся товарищей.

– Это что, любовь? – спросил Нагорный. – Нечаянно нагрянула?

– Ага, к проститутке, – заявил Грамарь. – Нахлынуло что-то, бывает. Ты уж не забывай, Олежка, что она лет на шесть тебя старше.

– Какая разница? – буркнул больной.

– Решительно никакой, – согласился Нагорный. – Любовь зла. Ты познал это на своей шкуре. Ничего, Олежка, мы все когда-то были молоды и глупы.