Берлинский дневник (1940-1945)

После краткого пребывания на посту канцлера Германии в 1932 г., Франц фон Папен (1879 - 1969) был в 1933 г., чтобы усыпить консервативную общественность, назначен вице-канцлером при Гитлере. В 1934 - 1938 гг., будучи германским послом в Австрии, он во многом способствовал осуществлению аншлюсса, а в 1939 - 1944 гг., в качестве посла в Анкаре, немало сделал для того, чтобы удержать Турцию от присоединения к союзникам. Привлеченный к суду как военный преступник в Нюрнберге в 1946 г., он был полностью оправдан, но в 1947 г. немецкий суд приговорил его к восьми годам каторжных работ и конфискации имущества. Освобожденный спустя два года, он прожил остаток дней в относительной безвестности.

Переводы должны быть готовы через два дня. Я ощущаю что-то странное, когда думаю, что моя проза менее чем через неделю окажется на столе у президента Рузвельта. Какая ответственность! К тому же это тяжелая работа. Но самое главное - ставшие теперь известными жуткие детали обнаружения останков просто потрясают.

За шесть месяцев до этого, 13 апреля 1943 г. немецкое радио сообщило, что в массовой могиле в Катынском лесу, близ Смоленска, на оккупированной Германией территории СССР, обнаружены тела многих тысяч поляков, главным образом офицеров. Все были убиты выстрелом в затылок - традиционная чекистская техника казни. Немцы немедленно обвинили Москву в этом преступлении и назначили комиссию по расследованию, состоявшую из врачей из 12 нейтральных или оккупированных Германией стран. Вторая комиссия, из занятой немцами Польши, включала агентов польского подполья. 17 апреля, без консультаций с британским правительством, польское лондонское правительство в изгнании (давно подозревавшее правду) объявило, что попросило и Международный Красный Крест предпринять расследование. Последний заявил, что не может действовать без согласия Советского правительства, которое, разумеется, в этом отказало. Вместо этого Москва порвала отношения с лондонскими поляками, обвинив их в "сговоре с врагом"; эти отношения в дальнейшем так и не были восстановлены. Обе комиссии пришли к единодушному заключению, что 4400 с чем-то жертв - все офицеры - являлись частью 230 тыс. польских военнослужащих, взятых в плен советскими войсками при их вторжении в Польшу осенью 1939 г. Из них около 148 тыс. - в том числе от 12 до 15 тыс. офицеров - исчезли без следа, причем на все запросы польского правительства в изгнании до обнаружения Катынского захоронения давался, даже самим Сталиным, один и тот же ответ: "все польские пленные освобождены" или "бежали". Только Меркулов, заместитель Берия, однажды, говорят, пробормотал: "Тут мы крупно просчитались... " Все вещественные улики доказывали, что несчастные были расстреляны весной 1940 г., т. е. почти за год до того, как немцы заняли эти места. В довершение всего, все они были из одного и того же советского лагеря для пленных польских офицеров - бывшего православного монастыря Оптина Пустынь под Козельском, откуда вся переписка с родственниками неожиданно прекратилась в апреле 1940 г.

Вновь заняв эту территорию, Москва назначила свою собственную комиссию по расследованию, так называемую "Комиссию Бурденко" (знаменитый академик ее возглавлял), которая свалила вину на немцев, и Катынь была включена в первоначальное обвинительное заключение, предъявленное союзниками главным нацистским военным преступникам на Нюрнбергском процессе. Однако окончательный приговор обошел этот пункт молчанием, не оставив тем самым сомнений относительно того, кто действительные убийцы.

Обнаружение катынского могильника, разумеется, поставило западных союзников в весьма затруднительное положение. СССР нес на себе основное бремя военных действий в Европе, и было необходимо продолжать с ним сотрудничать. Кроме того, многочисленные влиятельные слои, сочувствующие "доблестным советским союзникам", не допускали, что Москва способна на такое злодеяние. И таким образом круговая порука молчания, в которой участвовали решительно все лидеры союзников, заглушила всякое упоминание этой темы до конца войны.

По восточноевропейским источникам, после XX съезда КПСС в 1956 г., Никита Хрущев будто бы пытался убедить своего польского коллегу Владислава Гомулку обнародовать истину, но тот побоялся, что это надолго испортит отношения между двумя странами. С середины 1980-х годов, не только в самой Польше, но даже в наиболее смелых советских органах печати стали открыто говорить об ответственности СССР за это злодеяние, но Горбачев всячески увиливал от такого признания - покуда оно у него не было буквально вырвано польским президентом генералом Ярузельским при его посещении Москвы 13 апреля 1990 г. Но даже тогда вину валили на "сталинизм" и "НКВД", но не на КПСС и ее руководство в целом.