Берлинский дневник (1940-1945)

Мы работаем восьмером в одной комнате - бывшей гостиной польского посла Липского. В ней роскошные шкафы, зеркала и красивый ковер, но для бюро она мало пригодна. Нервы у всех напряжены до предела; на днях две секретарши на первом этаже буквально подрались. На меня изнуренные лица наводят еще большее уныние, чем картина разрушений на улицах города. Должно быть, все это из-за постоянного недосыпания: оно не позволяет хотя бы немного прийти в себя.

Джаджи Рихтер неистовствует: во время последних двух налетов несколько бомб упало на деревню Вердер, где в доме без подвала живут его жена и двое детей, года и двух лет. Поскольку он собирается на полтора месяца уехать в Италию к послу Рану, я предложила ему отвезти их на это время к Татьяне. Теперь она принимает беженцев из многих разбомбленных городов и несомненно будет рада их приютить.

Мой непосредственный начальник Бютнер очень суетлив и раздражителен возможно, из-за своего ранения в голову; однако он принял на работу в наше подразделение Лоремари Шенбург и Уш фон дер Гребен, так что мне теперь гораздо веселее. Я рада, что практически все самые приятные люди нашего отдела (за исключением, разумеется, его самого) пока еще находятся в Берлине, хотя ходят слухи, что мы вот-вот переедем в Круммхюбель - лыжный курорт на силезско-чехословацкой границе, куда передислоцировалось все министерство и где мне будет поручено создать новый фотоархив (старый погиб во время ноябрьского налета). Это совершенно новое для меня дело, к тому же нелегкое, если учесть скудость материала.

Провела все утро в разговорах с сослуживцами. Потом Лоремари, Адам Тротт и я отправились к Марии Герсдорф перекусить. Как всегда, мы застали там кучу народа.

Вторник, 4 января.

Как-то Лоремари Шенбург получила от Бютнера задание составить список всех, кто вчера не явился на работу. Она представила ему список, куда входили все сотрудники нашего Отдела без исключения. Это привело его в бешенство, что вполне понятно.

К счастью, теперь у нас работает еще один молодой человек - адъютант нашего главного кадровика Ханса-Бернда фон Хафтена (сам Хафтен - один из лучших людей в АА); он человечен, добрый и сглаживает многие конфликты. Это нам очень кстати.

В другой раз сам Хафтен попросил Лоремари быстро раздобыть ему двадцатипфенниговых марок. Таких она не нашла и пришла к нему, волоча за собой змеящуюся ленту однопфенниговых марок. Что было встречено улыбкой.

Среда, 5 января.

Наткнулась на д-ра Сикса, недавно назначенного нового начальника всего нашего Отдела информации, он хочет видеть меня завтра в час дня. Помимо того, что мы насколько возможно избегаем его, потому что он полковник СС и подонок, это еще очень некстати, потому что я собираюсь пойти в церковь: завтра наше православное Рождество.

По мере того как недоверие нацистов к "бывшей" Германии, а следовательно и влияние эсэсовцев Гиммлера росли, некоторых их высших чинов стали назначать на ответственные должности и в Министерство иностранных дел. Из таких был д-р Сикс, которого Мисси тут же возненавидела и о котором много будет впереди. "Нацистский интеллектуал", в то время 36-летний штандартенфюрер (т. е. полковник) СС, профессор, доктор Франц Сикс возглавлял факультет международных экономических отношений Берлинского университета и одновременно руководил сначала отделом "Научных исследовании", а затем отделом "Идеологических исследований и анализа" в РСХА, Главном ведомстве государственной безопасности. В 1940 году он был назначен руководителем группы СД, которая должна была заниматься "чисткой" Великобритании после ее оккупации Германией. Когда от плана завоевания Великобритании Гитлер отказался и вместо того напал на СССР, Сикс возглавил группу, которой предписывалось захватить советские государственные архивы после взятия Москвы. Но Москва тоже оказалась нелегкой добычей, и в ожидании ее взятия Сикса и его команду отправили в Смоленск охотиться на евреев, комиссаров и партизан. Неизменно предусмотрительный, он через некоторое время добился перевода обратно в Берлин, в АЛ, куда эсэсовцы интенсивно внедрялись - сначала в Отдел культуры, а затем возглавлять Отдел информации, где работала Мисси.

Приходила Катя Клейнмихель за туфлями: она потеряла весь свой гардероб во время очередного налета. К счастью, моя обувь ей подходит.

Четверг, 6 января.

Наш русский сочельник. Сбегали с Лоремари Шенбург в церковь. Служба была изумительная, но народу очень мало. Едва успели вернуться на работу, где мне предстоял малоприятный разговор с д-ром Сиксом. Он проявил ехидную заботу о моем здоровье и посоветовал мне "принимать лекарство, которое спасло Черчилля" (последний прошлой зимой в Касабланке заболел пневмонией). После этого, перейдя к более серьезным вопросам, он заговорил о том, что теперь от каждого требуются самые напряженные усилия во имя победы и что все "уклоняющиеся" будут отправлены работать на военные заводы, кондукторами трамваев и тому подобное. В заключение он приказал мне как можно скорее отправляться в Круммхюбель. О, какая это мерзкая личность!