Берлинский дневник (1940-1945)

Большую часть утра укладывалась и разговаривала с Паулом и Лоремари. Позже приехал Анфузо, чтобы отвезти нас на чай в свою загородную резиденцию. Он теперь посол Муссолини в Германии. Пока Лоремари спала - она неважно себя чувствовала, - Анфузо и я долго гуляли по берегу озера. Я познакомилась с ним до войны в Венеции. На него сильно подействовала недавняя казнь Чиано и еще одиннадцати высокопоставленных фашистов. Чиано был его близким другом. Анфузо сам один из немногих высших итальянских дипломатов, оставшихся верными Муссолини. Много крыс сбежало с его тонущего корабля. Возможно, Анфузо поступает не слишком разумно, но я уважаю его за это. Он умный человек, но ему очень трудно, тем более что он не испытывает к немцам подлинной симпатии. Он одолжил мне несколько книг почитать в Круммхюбеле.

Профессиональный дипломат, Филиппа Анфузо (род. в 1910 г.) с 1937 по 1941 г. возглавлял канцелярию министра иностранных дел Чиано. Затем он был назначен итальянским посланником в Венгрию, а после перехода Италии в стан союзников в сентябре 1943 г. стал послом муссолиниевской "Республики Сало" в Германии. Конец войны застал его в плену у французов, которые обвинили его в соучастии в убийстве в 1934 г. югославского короля Александра и французского министра иностранных дел Луи Барту. Позже обвинения были сняты, и он вернулся в Италию, где снова занялся политикой и стал неофашистским депутатом итальянского парламента.

Граф Галеаццо Чиано (1903 - 1944), женатый на дочери Муссолини Эдде, всегда противился вступлению Италии в войну. Хотя он ушел с поста министра иностранных дел еще в начале 1943 г., он остался членом Великого фашистского совета и в этом качестве голосовал против Муссолини 25 июля 1943 г. Обвиненный правительством Бадольо в коррупции, он бежал на север, где немцы выдали его неофашистскому правительству в Сало. 11 января 1944 г. он и еще 11 высших фашистских сановников, которые в июле 1943 г. также голосовали против Муссолини, были осуждены на смертную казнь и расстреляны - с неохотного согласия самого "Дуче".

Потом я встретилась с Паулом у Адама Тротта. Так как я попала туда уже к шести часам, мы совместили чай с коктейлями и затем супом. К нам присоединился Петер Биленберг. Позже вечером Адам позвонил графу фон Шуленбургу в Круммхюбель, чтобы обсудить, где я буду там жить. Граф, который был последним немецким послом в Москве, является чем-то вроде дуайена Министерства иностранных дел в Круммхюбеле. К тому же мы с ним в дружбе. Он занимает большой дом и предложил приютить меня у себя, но, возможно, мне не следует отделяться от коллег, по крайней мере первое время, так что я пока побуду с ними. Адам также позвонил еще одному своему другу, с которым я пока незнакома, Херберту Бланкенхорну. Последний заведует протоколом и размещением иностранных миссий; поэтому в его распоряжении находится много домов.

Круммхюбель. Понедельник, 17 января.

Сегодня наш отдел был эвакуирован в Круммхюбель. Мы с Рюдгером Эссеном поехали в Берлин на машине одни, так как Паул Меттерних решил ехать обратно на фронт поездом. Было еще совсем темно. Рюдгер помог мне дотащить два моих очень тяжелых чемодана до поджидавшего грузовика. Я отказалась посылать что-либо вперед, опасаясь, как бы вещи не пропали: ведь это все, что у меня есть.

К моему большому облегчению, начальником нашей маленькой группы оказался некто г-н Бец. Он будет главным, кадровиком в Круммхюбеле; он очень славный, доброжелательный человек. Вместе с багажом нас доставили на Герлицский вокзал, где уже находилась другая группа из тридцати человек во главе с нашим главным боссом Бютнером, бледным и еле вежливым. Как сообщила мне его секретарша, он думал, что я не явлюсь. Между нами явное взаимное отвращение. Я с облегчением заметила, что Ильзе Блюм, очень хорошенькая девушка, прозванная за очаровательный облик "Мадонной", взяла с собой еще больше багажа, чем я. На нас обеих посмотрели весьма неодобрительно, но мы с помощью водителя автобуса невозмутимо помогли друг другу дотащить свой багаж. Стали сверяться со списками, выкликать фамилии, в общем, прямо как на школьной экскурсии. Бец, зажав под мышкой зонтик и тросточку с костяной рукояткой, помог нам забраться в вагон. Разозленные той кислой миной, с которой меня приветствовал Бютнер, мы с Мадонной заняли отдельное купе - к сожалению, третьего класса и с очень жесткими сиденьями (а среди нас по нынешним временам никто не отличается особой упитанностью).

В три часа дня мы прибыли в Хиршберг, куда идет ветка на Круммхюбель. Там нас встретил наш местный квартирмейстер. Он был в лыжном костюме здешнее "служебное" одеяние! Мы пересели на маленькую электричку и через полчаса были в Круммхюбеле.