Берлинский дневник (1940-1945)

Когда мы добрались до «Регирунга» в Потсдаме, был уже седьмой час. Я пошла умыться. Лоремари поспешила наверх. Прошло всего несколько минут, когда я услышала за дверью медленные шаги, и она вошла со словами: «Только что было сообщение по радио: «Некто граф Штауфенберг пытался убить фюрера, но провидение его спасло».

В действительности первое сообщение по радио, сделанное в 18. 25, не содержало никаких имен. В нем говорилось лишь следующее: «Сегодня было совершено покушение на жизнь Фюрера с применением взрывчатки… Сам Фюрер не пострадал, если не считать легких ожогов и царапин. Он немедленно вернулся к работе и, согласно программе, принял Дуче (т. е. Муссолини) для длительной беседы». Только в последовавшем за этим комментарии был скрытый намек на то, кто совершил покушение («дело вражеских рук»). Но в тот момент Гитлер еще не понимал, что бомба была лишь частью значительно более крупного заговора, имевшего целью свержение нацистского режима. Он сообразил это лишь позже, когда узнал о попытках переворота в Берлине, Париже, Вене.

Я взяла Лоремари за руку, и мы побежали наверх. Бисмарки были в гостиной, Мелани застыла от ужаса, Готфрид шагал по комнате туда и обратно, туда и обратно. Я боялась взглянуть на него. Он только что вернулся с Бендлерштрассе и повторял: «Этого не может быть! Это обман! Штауфенберг видел его мертвым. «Они» разыгрывают комедию и пользуются двойником Гитлера, чтобы симулировать, что он жив». Он пошел к себе в кабинет позвонить Хельдорфу. Лоремари последовала за ним, а я осталась с Мелани.

Она начала ныть: это Лоремари втравила Готфрида в это дело; она его обрабатывала много лет; а если он теперь погибнет, то не кто-нибудь другой, а она, Мелани, останется вдовой с тремя маленькими детьми; может быть, Лоремари и может позволить себе такую роскошь, но кто останется сиротами? Чужие дети, не ее… Это было поистине ужасно, и что мне было сказать?

Готфрид вернулся в гостиную. Он не дозвонился до Хельдорфа, но кое-что узнал; заговорщики захватили главную радиостанцию, но не смогли выйти в эфир, а теперь она опять в руках эсэсовцев. Однако офицерские училища в пригородах Берлина восстали и сейчас движутся на столицу. И действительно, через час мы услышали, как по Потсдаму грохочут танки Крампницского бронетанкового училища. Мы высунулись в окна, глядя, как они проезжают, и молились. На улицах, практически пустых, никто, похоже, не знал, что происходит. Готфрид все настаивал, что Гитлер не мог уцелеть, что «они» что-то скрывают…

Немного позже по радио объявили, что в полночь Фюрер выступит с обращением к германскому народу. Мы поняли, что только тогда узнаем наверняка, обман это все или нет. И все же Готфрид упорно цеплялся за надежду. Он говорил, что даже если Гитлер действительно жив, его ставка в Восточной Пруссии расположена так далеко от всего, что режим все-таки можно свергнуть, прежде чем он снова захватит контроль над самой Германией. Но нам всем становилось не по себе.