Берлинский дневник (Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента)

На борту очень приятная компания. Поль Робсон, которого я не видел с тех пор, как он брал приступом Лондон, играя в Плавучем театре, десять лет назад. Вечерами сидим и беседуем - Робсон, Константин Уманский, советский посол в Вашингтоне, и мы с Тэсс. Уманский рассказывает, что спускался в третий класс, чтобы прочитать нескольким американским студентам лекцию на тему "Советская демократия". Но он добродушно воспринимает мое подшучивание. Советская демократия! Я не виню его за его работу. Его предшественник в Вашингтоне сейчас в опале. Я знал многих советских дипломатов, и все они рано или поздно были ликвидированы. Уманский думает, что Советы окажут поддержку Великобритании и Франции на демократическом фронте в борьбе против фашистской агрессии, если Париж и Лондон продемонстрируют серьезные намерения, а не просто будут пытаться втянуть Россию в войну против Германии в одиночку (или на пару с Польшей). До сих пор, говорит он, британцы и французы ничего не делают, кроме того что затягивают переговоры с Кремлем.

Все путешествие без устали играем с Тэсс в пинг-понг.

Лондон, 14 июля

Вместе с Полом Уайтом и нашим "европейским персоналом", состоящим из Марроу, Тома Грандена из Парижа и меня, совещаемся здесь по поводу освещения войны. Обсудили технические вопросы, такие, как линии связи и коротковолновые передатчики, договорились создать постоянный штат корреспондентов из проживающих здесь американцев (например, в нью-йоркской "Times" работают несколько англичан в качестве зарубежных корреспондентов), полагая, что американские ассоциации издателей и газеты не разрешат своим людям вести радиопередачи, когда начнется война. Нам известно о планах конкурирующей радиосети нанять нескольких известных иностранных журналистов, таких, как Черчилль здесь в Лондоне, Фланден в Париже, Гайда в Италии и так далее, но мы считаем, что наш план лучше. Если война начнется, американским слушателям нужны будут новости, а не иностранная пропаганда. Мы расстроились из-за того, что полякам не удалось быстро завершить работу со своим новым коротковолновым передатчиком, так как можем оказаться в безвыходном положении. Бурная игра в гольф с Эдом, и было здорово - после слушаний в парламенте, где мои знакомые лейбористы ругали всеобщую мобилизацию, а консерваторы выражали надежду на дальнейшее умиротворение, - услышать, как мальчик, подвозящий на тележке клюшки, говорит на невнятном жаргоне: "Кажется, на днях нам придется задать этому типу Гитлеру хорошую трепку..."

Джон Эллиот, в прошлом берлинский, а сейчас парижский корреспондент "Herald Tribune", рассказывает, что за все годы, в течение которых он описывал для своей газеты день за днем жизнь Европы, получил десяток или около того писем от читателей, которых хоть как-то интересовало то, о чем он сообщал. А после двух или трех радиопередач из Парижа во время оккупации Праги 15 марта он получил десятка два писем - с одобрением, протестами, вопросами.

Женева, 28 июля

Сегодня поздно вечером зашли Фоудор и Хантер, и мы проговорили почти всю ночь. Джон довольно оптимистично настроен по поводу мира. У Фоудора - по профессии он инженер - много материала о нехватке металла в Германии. Металла много не запасешь, говорит он. Его последняя книга, "Внутренняя Азия", становится популярной. Мы поспорили немного об Индии, я, похоже, помешался на этой теме. Ганди не производит на Джона такого впечатления, как на меня.

Женева, 3 августа

Много гольфа, в том числе веселая игра с Джо Филлипсом, множество прогулок по окрестным горам, купание в озере с семьей, с которой, как всегда, начинаю заново знакомиться. С моей личной точки зрения, все будет замечательно, если не будет войны. Но на следующей неделе надо поехать и посмотреть, что в Данциге.

Берлин, 9 августа

Люди, вошедшие вчера ночью в поезд в Базеле, выглядели элегантно и благопристойно, это тот тип людей, который заставляет нас хорошо относиться к немцам как к людям, в отличие от нацистов. Утром, завтракая в "Адлоне", я попросил, если есть, стакан апельсинового сока.

"Конечному нас есть апельсины", - надменно произнес официант. Но когда он принес завтрак, апельсинового сока не оказалось. "Ни одного во всем отеле", - уже робко признался он.

Сегодня беседовал с капитаном Д. Офицер, участвовавший в мировой войне, настоящий патриот, во время Мюнхенского кризиса он выступал против войны, но переменил свою позицию, как я заметил, после 28 апреля, когда Гитлер денонсировал договоры с Польшей и Великобританией. Он гневно говорил: "Почему англичане вмешиваются в проблему Данцига и угрожают войной за возвращение нам германского города? Почему поляки (sic!) провоцируют нас? Мы же имеем право на такой германский город, как Данциг?"

Я спросил: "А вы имеете право на такой чешский город, как Прага?" Молчание. Ответа нет. Невидящий взгляд, который вы ловите на лицах многих немцев.

"Почему поляки не принимают великодушного предложения фюрера?" начинает он снова.

"Потому что они боятся новых Судет, капитан".

"Вы имеете в виду, что они не доверяют фюреру?"