Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента

Теперь он подходит к маленькой лесной поляне. Останавливается и неторопливо осматривается вокруг. Поляна эта круглая, диаметром около двухсот ярдов, и спланирована как парк. Ее окружают кипарисы, за ними высятся огромные лесные вязы и дубы. В течение двадцати двух лет это место было одной из национальных святынь Франции. Мы ведем наблюдение, стоя на почтительном расстоянии по периметру поляны.

Гитлер задерживается и пристально смотрит вокруг. В стоящей за его спиной группе другие полномочные представители Германии. Геринг, сжимающий в руке свой маршальский жезл, он одет в небесно-голубую форму военно-воздушных сил. Все немцы в форме. Гитлер в двубортном сером кителе с Железным крестом на левом нагрудном кармане. Рядом с Герингом два немецких военачальника: генерал Кейтель, глава верховного командования, и генерал фон Браухич, главнокомандующий сухопутными войсками. Возраст обоих приближается к шестидесяти, но выглядят они моложе, особенно Кейтель, который имеет щеголеватый вид в своей чуть сдвинутой набок фуражке.

Еще там находится Эрих Рёдер, гросс-адмирал германского флота, в синей морской форме с неизменным стоячим воротником, который носят обычно все немецкие морские офицеры. В гитлеровской свите двое гражданских — министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп, в мышино-сером мундире министерства иностранных дел, и Рудольф Гесс, заместитель Гитлера, в серой партийной униформе.

Сейчас три часа восемнадцать минут. На небольшом флагштоке посередине поляны поднимается личный штандарт Гитлера.

Там же, в центре, стоит, возвышаясь примерно на три фута над землей, большая гранитная глыба. Гитлер, в сопровождении остальных, медленно подходит к ней, делает шаг вперед и читает надпись, выбитую крупными буквами на камне. Она гласит: «ЗДЕСЬ 11 НОЯБРЯ 1918 ГОДА НЕ УСТОЯЛА ПРЕСТУПНАЯ ГЕРМАНСКАЯ ГОРДЫНЯ ГЕРМАНСКОЙ ИМПЕРИИ… ПОБЕЖДЕННАЯ СВОБОДНЫМИ НАРОДАМИ, КОТОРЫЕ ОНА ПЫТАЛАСЬ ПОРАБОТИТЬ».

Гитлер читает ее, и Геринг читает ее. Все они читают надпись, стоя в тишине под июньским солнцем. Пытаюсь уловить выражение лица Гитлера. Я нахожусь всего лишь в пятнадцати ярдах от него и в бинокль вижу его так, словно он стоит прямо передо мной. Много раз наблюдал я это лицо в великие моменты жизни Гитлера. Но сегодня! Оно источает презрение, гнев, ненависть, жажду мести, триумф. Он отходит от монумента и ухитряется даже этим шагом мастерски изобразить презрение. Он пренебрежительно и злобно оглядывается на камень, злобно, это чувствуется, потому что не может стереть эту ненавистную, раздражающую надпись одним взмахом своего высокого прусского сапога. Он медленно обводит взглядом поляну, и теперь, когда его глаза встречаются с нашими, осознаешь всю глубину его ненависти. Но и его торжество тоже — реваншистская торжествующая ненависть. Неожиданно, будто оттого, что лицо не дает полную картину его эмоций, он принимает и соответствующую его настроению позу. Резко хлопает себя руками по бедрам, расправляет плечи, широко расставляет ноги. Великолепная поза для выражения полного пренебрежения и испепеляющего презрения к этому месту и ко всему тому, что в течение двадцати двух лет оно символизировало, ибо оно было свидетелем унижения Германской империи.

Наконец Гитлер ведет свою компанию к другому гранитному камню, поменьше, стоящему в пятидесяти ярдах от первого. На этом месте размещался железнодорожный вагон, в котором во время переговоров о перемирии жили с 8-го по И ноября 1918 года германские представители. Гитлер бросает взгляд на надпись: «Германские представители». Мне видно, что камень установлен между старыми проржавевшими рельсами, теми самыми, на которых стоял двадцать два года назад немецкий вагон. Недалеко от края поляны высится большая статуя маршала Фоша из белого камня. Он изображен таким, каким вышел утром 11 ноября 1918 года из вагона перемирия. Гитлер проходит мимо, похоже, не видит.

Время пятнадцать двадцать три, и немцы направляются к вагону перемирия. Минуту-другую стоят, беседуя, на солнышке около вагона. Затем Гитлер поднимается в вагон, за ним все остальные. Сквозь окна вагона нам все отлично видно. Гитлер занимает то место, где сидел во время подписания условий перемирия в 1918 году маршал Фош. Остальные рассаживаются вокруг него. Четыре стула напротив Гитлера остаются свободными. Французы еще не появились. Но ждать приходится недолго. Точно в три тридцать они выходят из машины. Они прилетели из Бордо на ближайший аэродром. Они тоже бросают взгляд на мемориал Эльзас-Лотарингии, но мельком. Затем в сопровождении трех немецких офицеров идут по аллее. Теперь, когда они вышли на освещенную солнцем поляну, мы видим их.

Генерал Хюнтцигер, в выцветшей форме цвета хаки, генерал ВВС Бержере и вице-адмирал Ле Люк, оба в темно-синих мундирах, М. Ноэль, посол Франции в Польше. Немецкий почетный караул, выставленный у входа на поляну, встает по стойке «смирно», но «на караул» не берет.

Это черный час в истории Франции. Французы смотрят только прямо перед собой. Лица мрачные, напряженные. Они — олицетворение трагического величия.