Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента

Французы взорвали много мостов. Но и оставили множество стратегически важных, особенно через Маас — крупную естественную преграду, глубокую, с крутыми берегами, заросшими лесом. Не один французский солдат из тех, с кем я беседовал, считает это откровенным предательством.

Ни в одном месте во Франции и только в двух-трех местах в Бельгии видел я грамотно заминированные дороги. В деревнях и городах французы набросали наспех противотанковые заграждения, обычно груды камней и хлама. Немцы разметали их в считанные минуты. Громадную воронку от разорвавшейся мины невозможно было бы не заметить.

В Париже Д.Б., наблюдавший войну с другой стороны, приходит к выводу, что предательство во французской армии было сверху донизу: сверху — фашисты, снизу — коммунисты. Я слышал из немецких и французских источников множество историй о том, как коммунисты получали от своей партии приказ не воевать, и не воевали…

Многие французские военнопленные говорят, что ни разу не видели боя. Когда казалось, что он неминуем, они получали приказ отступить. Именно этот неизменный приказ отступать еще до вступления в схватку или, по крайней мере, не доведя ее до конца разрушил сопротивление бельгийцев.

Сами немцы рассказывают, как в одном танковом бою, когда у них кончались боеприпасы, их атаковала большая группа французских танков. Немецкий командир приказал отступать. Когда немецкие танки, очень осторожно преследуемые французами, отошли на некоторое расстояние, немцы получили приказ развернуться и симулировать атаку, стреляя из автоматов и из всего, что найдется в танках, и выполнять при этом запутанные маневры. Они так и сделали, а французы, завидев армаду надвигающихся на них танков, хотя те и были без боеприпасов, повернулись и ушли.

Один немецкий офицер-танкист, с которым я беседовал в Компьене, сказал: «Французские танки в некотором отношении превосходили наши. У них более надежная броня. И временами, скажем в течение нескольких часов, французские танковые корпуса здорово и храбро дрались. Но вскоре мы начинали явно чувствовать, что у них пропал энтузиазм. Как только мы это понимали и начинали действовать уверенно, все заканчивалось». Месяц назад я счел бы такие рассказы нацистской пропагандой. Теперь я им верю.

Другая загадка. После того как немцы прорвались через франко-бельгийскую границу от Мобёжа до Седана, они рассказывают, что двигались прямо через Северную Францию к морю без единого выстрела. Когда они вышли к морю, то Булонь и Кале обороняли в основном англичане. Вся французская армия казалась парализованной, не способной ни на малейшее действие, ни на какое сопротивление.

Да, у немцев было превосходство в воздухе. Да, англичане не обеспечивали той воздушной поддержки, которую могли и должны были обеспечивать. И все-таки даже это не объясняет поражение французов. Насколько можно понять, эффективность военно-воздушных сил в этой войне преувеличена. Читаешь о массированных авиационных налетах по колоннам союзников на дорогах. Но напрасно искать там следы этих налетов. Воронок от бомб нет. Да, германская тактика состояла в том, чтобы сначала обстрелять войска из пулеметов, а потом, когда они рассредоточатся по обочинам дороги, бомбить эти обочины (сохранив таким образом дорогу, которой они захотят воспользоваться в будущем). Но и по ним едешь плавно. Редкие воронки вдоль обочин или на прилегающих полях — этого недостаточно, чтобы уничтожить армию. Самая смертоносная работа была проделана германской авиацией у Дюнкерка, где англичане сдерживали немцев ровно десять дней.

Тогда выходит, что в целом, хотя французы и сражались храбро то в одном, то в другом месте, их армия оказалась парализованной сразу же после первого прорыва немцев. А потом она прекратила свое существование, практически без борьбы. Во-первых, у французов, словно их кто одурманил, не оказалось воли к борьбе даже тогда, когда на их землю вступил самый ненавистный враг. Это был полнейший коллапс всего французского общества и французского духа. Во-вторых, имели место предательство или преступная халатность в верховном командовании и среди старших офицеров в войсках. А в широких солдатских массах победу одержала коммунистическая пропаганда. Ее идея была: «Не воевать». Никогда еще этот народ так не предавали.

Еще два соображения.

Первое. Профессионализм союзного и германского командования. Всего несколько недель назад генерал сэр Эдмунд Айронсайд, начальник британского имперского Генерального штаба, хвастливо говорил американским корреспондентам в Лондоне о своем главном преимуществе, которое заключалось в том, что во Франции в его распоряжении было несколько генералов, командовавших во время прошлой мировой войны дивизиями, а немецкие генералы гораздо моложе, и в прошлую войну они командовали разве что ротами. Сэр Эдмунд всерьез полагал, что имеющийся у его престарелых генералов опыт в конце концов окажется решающим фактором.