Берлускони. История человека, на двадцать лет завладевшего Италией

В этот вечер 27 марта Берлускони производит впечатление человека, которого обложили со всех сторон. Ему не дают покоя и судебные преследования, и судьба его бизнеса, и растущие убытки от принадлежащего ему футбольного клуба “Милан”, и его собственное политическое будущее. Но больше всего его тревожит отчаянное состояние финансов в его партии “Вперед, Италия!”. Долги партии перевалили уже за 130 миллионов евро, сообщает он одному посетителю, а новый закон о взносах в пользу избирательных кампаний ограничивает отдельные взносы суммой в 100 тысяч евро. “Мне придется все накопившиеся долги из собственного кармана выплачивать”, – говорит он, скорчив гримасу. Хуже того, в рядах его собственной партии все еще продолжаются разброд и шатания после междоусобиц и попыток бунта, длившихся почти целый год. Многие из стойких приверженцев партии огорчены тем, что Берлускони назначил партийным казначеем Мариарозарию Росси, это политическое ничтожество из Неаполя. Росси – сенатор от “Вперед, Италия!”, однако, по мнению ее критиков из числа однопартийцев, ее величайшая заслуга пока что состоит лишь в том, что она – подружка Паскале. Итальянская пресса живописует мрачную картину, в которой Росси и Паскале выступают главными злодейками: засев среди меркнущей роскоши уже слегка страшноватой виллы Сан-Мартино, они нещадно манипулируют Берлускони. Так фантазируют журналисты. Многих это убеждает, хотя в действительности помыкать таким человеком, как Берлускони, очень нелегко. Как бы то ни было, Берлускони уже довольно давно остается в уединении своей виллы в Аркоре, в течение большей части года строго соблюдая “комендантский час” и придерживаясь других ограничений на передвижение: ведь он отбывает наказание и находится на исправительных работах. Его не видно ни на телевидении, ни на политической арене. Его партия стремительно теряет популярность – это видно по опросам. В политическом смысле он, похоже, пребывает в свободном падении. Хозяин большой старой виллы – человек, разъяренный всем тем, что на него обрушилось; человек, давно кипящий гневом и раздражением на то, что его движения ограничены, что ему нельзя публично высказывать свои мысли из страха перед судьями, что ему нельзя ездить по Италии; человек, который с нетерпением дожидается, когда же ему снова дадут вернуться на сцену, и с ужасом наблюдает за падением своей популярности.

Однако в тот период, когда Берлускони отбывал общественные работы, и вплоть до начала 2015 года самый значительный политический урон он потерпел отнюдь не из-за дурных советов от “Магического круга”. Дело совсем в другом: новым премьер-министром Италии стал Маттео Ренци. Вооружившись хладнокровием “поколения Twitter” и экономической политикой в духе Билла Клинтона, нацеленной прежде всего на рост, Ренци заполучил премьерскую должность еще год назад, в 2014-м. Он выказывал себя хладнокровным сторонником свободного рынка, либералом с чувством ответственности за общество, демократом-консерватором по американским меркам. Пока Берлускони отбывал наказание в доме престарелых и с расстояния наблюдал за раздорами внутри собственной партии, Ренци бульдозером проехался по левоцентристской Демократической партии Италии, уничтожив всех своих противников на крайнем левом фланге и приведя их в ярость своей политикой, поощряющей бизнес, и реформами на рынке труда. Но так как речь шла об итальянской политике, одной из главных причин, почему Ренци все-таки удавалось продвигать свои реформы, был тот самый “пакт Надзарено”, который он заключил с Берлускони.

В обмен на кресло лидера парламентской оппозиции, где Берлускони сидел бы за столом на равных, и на политическое доверие и вес в придачу, Берлускони пообещал Ренци голоса сенаторов от своей партии “Вперед, Италия!” по вопросам ключевых реформ. Имея эти голоса, Ренци мог угрожать крайним левым в рядах собственной партии и проталкивать законопроекты по реформам, даже если либералы голосовали против них. Это была очень эффективная угроза, и некоторое время она действовала. Многие несогласные проявляли послушность, оппозиционные силы Берлускони голосовали за реформы, и все получали свою выгоду.

Для Берлускони диалог с новым премьер-министром был чем-то вроде системы политического жизнеобеспечения. Благодаря этому взаимодействию он снова ощущал свою значимость – ведь он много месяцев чувствовал лишь тяжесть обвинительного приговора, который выбрасывал его на обочину политической жизни, в какое-то постыдное чистилище. Берлускони ощущал, что Ренци реабилитировал его. К тому же Ренци пытался протолкнуть некоторые из тех самых реформ, затрагивавших рынок труда и экономику, которые сам Берлускони безуспешно продвигал последние двадцать лет.