Бермудский артефакт

– Я сделаю все, что ты хочешь… – прохрипел Макаров. – Все… Только отпусти его. Если тебе нужен заложник, возьми меня…

– Вы не понимаете… Вы ничего не понимаете!

Закончив сверкать глазами, Уокен прижал к себе Питера и закричал срывающимся голосом:

– Стоять!.. Не двигайтесь, если хотите видеть пацана живым!.. Макаров, покажи мне свои руки!..

– У меня нет оружия, – ответил он, разжал пальцы, и под ноги его упал один из тех пистолетов, что он забрал в гальюне. – Теперь я безоружен. Давай поговорим. Мне нужен мальчик. Верни его мне, и я попытаюсь решить все твои проблемы.

– Папа… – произнес Питер.

Уокен посмотрел на Артура…

Выстрел.

Как много людей спасает один только выстрел. И как много перечеркивает в этой жизни одно нажатие на спуск…

Глядя, как безвольно падает тело неизвестного, Макаров на негнущихся ногах подошел к сыну, рухнул перед ним на колени и схватил его так, что у мальчика перехватило дух.

Пуля, выпущенная из «узи» Артура, прошла в десяти сантиметрах над головой мальчишки и врезалась в переносицу Уокена. Выворотив кости черепа, она расшвыряла их по всей стене и ушла в окно иллюминатора.

Глядя, как по полу каюты, скрипя подошвами кроссовок по рубчикам пола, сучат ноги неизвестного, Макаров почувствовал усталость. Сокрушающую его, валящую с ног усталость. Мгновенно посерев лицом, он вместе с Питером опустился на стоящую рядом кровать.

В каюте пахло сгоревшим порохом и кислым запахом человеческого пота – того пота, что впервые почувствовал рядом с собой Макаров в тот день, когда увидел проволоку. Этот человек шел за ним по джунглям, ориентируясь как дома.

И теперь он был мертв.

В полной тишине до Макарова донесся едва слышимый щелчок поставленного на место предохранителя.

– Я твой должник, Артур.

– Пустое.

– Если когда-нибудь тебе понадобится моя жизнь, возьми ее.

– Я тебя услышал.

– Питер в два раза ниже его… Если бы ты выстрелил в грудь ему, он бы мог говорить…

Артур изумленно посмотрел на того, жизнь сына которого только что спас.

– Прости, – опомнился Макаров и выбросил вперед руку, – прости идиота… Я просто сошел с ума…

– Все мы здесь скоро сойдем с ума.

И Артур, перешагнув через десяток гильз, вышел в коридор.

– Уйдите же прочь, что вы здесь роетесь! – кричал он там. – Дайте человеку поговорить с сыном!..

Но услышал Макаров сквозь боль борьбу и скорее почувствовал, чем увидел, как в каюту ворвалась Дженни.

– Питер…

Бросившись к мальчику, она обхватила его голову руками и затряслась в рыданиях.

– Папа…

И это Макаров скорее почувствовал, чем услышал. Подняв взгляд, он посмотрел на сына.

– Папа, тот человек, с третьего катера… Он не из тех, кого привел Левша…

Макаров сглотнул шершавый комок.

– И он сейчас рядом с солнцем, – взывал Питер, требуя от отца реакции.

Еще минуту отец сидел неподвижно, заглядывая в глаза сына. А тот совершенно спокойно поднял брови и сказал:

– А этот ни за что не убил бы меня. Я видел его мертвого, когда он стоял на коленях.

– Но он был тогда еще жив… – машинально прошептал ему отец на ухо.

– Нет, папа, он был уже мертв. Нож был ненастоящий.

Часто моргая от перегрузки, Макаров выпустил Питера из рук и поднял лежащий на полу нож. Едва прикоснувшись к нему, можно было порезаться.

– О чем ты говоришь, сынок…

– Человек с третьего катера, папа. Он рядом с солнцем.

Сунув мальчика Дженни, которая вцепилась в него так, что не нашлось бы сил у всех, кто был на авианосце, чтобы отнять его у нее, Макаров бросился в коридор. Проверив на бегу поднятый с пола пистолет, он крикнул Артуру:

– Быстрее за мной!

Не раздумывая, Артур бросился следом.

Макаров стоял на самом краю палубы. Солнце поднялось над джунглями, окрасив равнину в одинаковый серый цвет. И по серебряному полотну этому, падая, поднимаясь и снова падая, убегал в джунгли человек…

Он бежал навстречу солнцу.

Обхватив трос – изготовленный Гошей подъемник, Макаров, рискуя в кровь разодрать руки, соскользнул на землю. Следом, держа в зубах ремень автомата, свалился Артур.

– Что происходит, капитан?!

– Ответ знает тот, кого мы сейчас должны догнать…

Глава семнадцатая

«Бежать, бежать…» – свербило в голове человека.

Весь ужас того, что он совершил полчаса назад, стал обосновываться в его разуме лишь сейчас. Словно на листе белой фотобумаги, опущенной в проявитель, перед его глазами стало проявляться его будущее.

Прав ли он был тогда, вонзая нож в койку?

Какая разница. Он должен был убить ее.

Тот подвернулся некстати. И он узнал его. Проклятье!..

Он был прав. Не убей он, убили бы его. «Кассандра» вернулась бы, и – ему конец. Деньги уплачены, слово дано, и он уже не смешлив, как патологоанатом.

– Господи, воля твоя… – твердил, обливаясь потом, он. – На кой черт я согласился? Деньги можно было заработать иначе… Почему все так? Где справедливость?..

Ее не было. Убийца обращался к небу, уперев взгляд в черный потолок, но ответом ему было лишь презрительное молчание. Он просил о самом малом – о покое и свободе, но даже этого казалось слишком много тому, к кому он обращался.