Бернадот

Т. Хёйер утверждает, что при мощной поддержке императора России, продолжавшейся вплоть до марта 1814 года, он имел неплохие шансы обеспечить себе одну из ведущих ролей в послевоенной Франции. Косвенным доказательством этому служат факты обеспокоенности наполеоновского режима шансами старого соперника Наполеона во Франции. «Необходимо противодействие князю Понте-Корво во Франции», — писал наполеоновский министр иностранных дел Маре имперскому канцлеру, а сам император 20 декабря 1813 года писал Савари: «Очень важно, чтобы газеты говорили о шведском принце как можно меньше».

Шведский историк полагает, что одним из мотивов, которым руководствовался Александр I, предлагая Бернадота в руководители Франции, было его желание вернуть на шведский трон сына королевы Фредерики, свояченицы царя и супруги свергнутого Густава IV Адольфа. Свою мысль о выдвижении Бернадота на французский трон император чётко и недвусмысленно выразил в беседе с агентом Бурбонов бароном Эженом Франсуа Огюстом Витроллем (1774—1854). Император принял барона за две недели до вступления союзников в Париж и без всяких обиняков дал понять эмиссару Бурбонов, что считает французскую корону для его хозяина слишком тяжёлой. «Некоторое время тому назад мы думали о Бернадоте... — сказал Александр. — Но некоторые мотивы нас отдалили от сей мысли».

Мотивы заключались в позиции Англии. В январе 1814 года на материк прибыл Кастлри, и ранее относившийся к бывшему республиканцу с большой осторожностью, а теперь открыто занявший враждебную позицию. Вместе с Меттернихом и безвольным, но также антишведски настроенным Фридрихом Вильгельмом III он образовал мощный заслон замыслам Александра I, который преодолеть не удалось.

Был ли царь искренен в этом начинании или лукавил, мы не узнаем. Во всяком случае, Карл Юхан пока не терял надежды и в многоходовой сложной игре придерживался тактики выжидания. 10 февраля 1814 года из Кёльна он обратился к французам с воззванием быстрее кончать с наполеоновским режимом, но достиг, по мнению Палмера, прямо противоположного эффекта — французы рассердились. Он предлагал очистить Францию от бедствий, а разве он сам не приносил бедствий в Европу?

Шатильонская конференция, созванная по настоянию Кас- тлри и Меттерниха и призванная определить рамки послевоенной Франции и условия мира с Наполеоном, началась 25 февраля без Карла Юхана. На ней Меттерних выдвинул план, согласно которому единственной альтернативой Наполеону были Бурбоны. С ним соглашался и Кастлри. Александр I пытался отодвинуть решение этого вопроса на будущее, полагая, что он должен был решаться при волеизъявлении французского народа, но австро- англо-прусское трио сводило все его усилия на «нет».

Это, к жесточайшему разочарованию Карла Юхана и Л. Эн- гестрёма, означало, что союзники перевели Швецию в разряд «прочих государств», присоединившихся к коалиции, и уравняли её с какой-то Баварией и только встающей на ноги Голландией, и что над его совместным с русским императором замыслом нависла серьёзная угроза. Г. Веттерстедт и К. Лёвенхъельм восприняли это обстоятельство, напротив, спокойно, полагая, что Швеции незачем было вмешиваться в большие европейские дела, а следовало в первую очередь заняться своими, шведскими. Желание кронпринца стать главой Франции их мало волновало.

24 февраля 1814 года Северная армия вышла наконец из Гол- штинии и двинулась на юг к Рейну. 10 марта она вошла в Кёльн, где Карла Юхана ожидал восторженный приём и где он прожил 16 дней. Здесь он узнал, что союзники в Шатильоне от имени всех членов коалиции предложили главе французской делегации Колен- куру вариант Франции в границах 1792 года. Таким образом, весь Рейнланд и вся Бельгия, над завоеванием которых в своё время так усердно трудился солдат, генерал и маршал Бернадот, возвращались старым хозяевам. Он пытался возражать, но к его голосу уже мало прислушивались. Впрочем, и союзники сталкиваться со шведским принцем тоже пока не хотели, потому что Наполеон снова нанёс чувствительные удары по полкам Блюхера и Шварценберга, и сбрасывать со счетов шведскую армию было бы неразумно.

Но тенденция наметилась и постоянно давала о себе знать.