Бернард Корнуолл

- Выходит, вы разумнее, чем кажетесь. Кстати, бренди в усадьбе найдётся? – спросил гвардеец и, видимо, припомнив шарповы упрёки в пьянстве, спешно добавил, - Не то, чтобы мне выпить хотелось… Зябко.

- Бренди найдётся. – нейтрально ответил Шарп.

Малан выудил из-за пазухи моток верёвки.

- Я пойду первым. – вызвался стрелок.

Нормандец набросил петлю на каменный выступ и покачал головой:

- Нет, полезу я. Мне не впервой. Лучше мушкет подержите, мсье.

С ловкостью, неожиданной при его массе, гвардеец вскарабкался по верёвке на кровлю часовни.

- Когда-то у меня на это уходили считанные секунды. – с плохо скрываемым самодовольством заметил он сверху.

До Шарпа только сейчас дошло, что сказал сержант перед тем, как начать подъём:

- «Не впервой»? Я думал, ты здесь был всего раз?

- Мадемуазель Люсиль приметила меня всего раз. – ухмыльнулся Малан, - Дайте мне дуло мушкета, я подтяну вас сюда.

На зависть легко он поднял Шарпа к себе и по-деловому осведомился:

- Теперь куда?

- Туда. – Шарп указал на забранное ставней окошко по одну сторону двускатной крыши шагах в десяти.

- Вышибай!

- Услышат. – запротестовал Малан.

- Не услышат. Даром, что ли, наши надрываются? Вышибай, тебе же лучше – больше поломок, больше потом за починку огребёшь.

- С чего это ты взял, англичанин, что я буду работать на тебя?

- Потому что я буду тебе платить, потому что тебе небезразлична Люсиль, а ещё потому, что ты будешь работать на такого же вояку, как ты сам, а не на откормленного кота, жравшего и пившего в три горла, пока ты терял товарищей на полях Европы.

Малан крякнул, собрался было что-то возразить, но потом закрыл рот и, круто развернувшись, ударил прикладом в середину ветхой ставни. Одного тычка хватило, чтобы гнилое дерево раскрошилось. Сержант оторвал сломанную ставню и нырнул внутрь. Следом свалился Шарп, отряхиваясь от снега и трухи.

- Теперь за мной, - скомандовал шёпотом он, - Только осторожно, тут сам чёрт ногу сломит…

В пыльном полумраке стрелок с отставным сержантом пробирались по чердаку. Шарп споткнулся о чучело щуки и остановился. Вот он, лаз. Приложив к крышке ухо, он мгновение прислушивался, затем, распрямившись, как пружина, яростно взревел и пнул щит ногой.

Шалон толкнул Люсиль, и француженка с криком упала на кровать. Она не ждала опасности. Да и как иначе, когда за окном пели её земляки, присланные, вне всякого сомнения, Ричардом. Ричард что-то придумал для её спасения… Только ей, похоже, не суждено узнать, что именно. Шалон навис над Люсиль и, проревев: «Ты обожгла меня!», хлестнул её по лицу раненой рукой. Француженка всхлипнула, а Шалон поднёс к её глазам пистолет. Видя страх в её взоре, он довольно оскалился, затем сунул оружие подмышку и принялся торопливо расстёгивать ремень:

- На службе у «маленького капрала» («Маленький капрал» - прозвище Наполеона во французской армии. Прим. пер.) быстро учишься обхождению с дамами. Итальяночки, испаночки, португалочки… Скольким я задрал подол, уж и не упомню. Так что не кобенься, цыпа. Я не из терпеливых…

Драгун замер, прислушиваясь. Крышка, прикрывавшая лаз на чердак, с треском вывалилась, и каблук сапога Шарпа врезался в физиономию Шалона. Драгун слетел с постели, но, прежде, чем успел подняться сам, чья-то ладонь рывком поставила его на ноги, зажала рот, а кожу между ухом и челюстью больно натянуло дуло пистолета. Очухавшись, Шалон, к крайнему своему изумлению, обнаружил перед собой сержанта Старой гвардии при полном параде.

- Придержите-ка его, майор. – попросил Малан.

Шарп ухватил Шалона покрепче, а гвардеец ощерился и со всей силы пнул драгуна между ног.

- Иисусе! – вырвалось у Шарпа.

Майор разжал руки. Выпучив глаза и хватая воздух, вытащенная на берег рыба, Шалон рухнул на пол. Стрелок повернулся к Люсиль:

- Патрик где?

- С Марианной в соседней комнате.

Шарп подал жене руку, помогая встать с кровати:

- С мсье Маланом вы, кажется, знакомы?

- Рад видеть вас, мсье Малан. – пылко сказала Люсиль, нисколько не лукавя.

- Эй, что там происходит? – донёсся снизу испуганный голос Лорсе.

Шарп открыл дверь и крикнул вниз:

- Лорсе! Это майор Шарп. У меня моя жена и сын, а, кроме того, четверо твоих шавок. Золота у меня нет и не было, оно вернулось к законному владельцу – Наполеону. Сейчас я спущусь вниз, и, если застану тебя там, прикончу. Однако мне неохота брать грех на душу, Рождество всё-таки. Поэтому даю тебе пару минут на то, чтобы смыться. Рубин оставь на столе, а дверь не закрывай. Ко мне тут гости нагрянули.