Бернарда

Лавочка, сквер, собачий холод и палящий жар внутри. Так могло быть только после визита Дрейка. Только он мог заставить ненакрашенную, растрепанную девушку в старенькой одежде почувствовать себя сияющей Королевой, дорогой куртизанкой и… неизлечимой нимфоманкой. Боже, куда только подевалась вся моя апатия и отчужденность от мира?

Теперь я знала точно – я не просто жива. Я очень жива. Совершенно.

* * *

Ужин дома. С мамой. Я могла позволить себе такую роскошь, потому что слишком давно этого не делала. Как просто и как уютно. Толченая картошка, малосольные огурцы, котлеты, масло, хлеб… Не изысканные деликатесы Клэр, но все знакомое, домашнее. От маринада я отказалась, от сала тоже. А мама все хлопотала и хлопотала.

Отчим к этому моменту уже поужинал и теперь читал газеты, сидя в кресле перед телевизором.

– Ты не ходила сегодня на работу? Сумку не взяла, да и оделась во все старое.

– Нет. Я уволилась.

Мать на секунду застыла возле раковины, потом поставила в нее грязную кастрюлю, которую собиралась помыть, и растерянно повернулась ко мне.

– Ну,… может, давно пора было? Ты и раньше была не в восторге, платили там мало. Ты только не переживай, слышишь? – она приняла отстраненное выражение на моем лице за скрытую грусть – Мы выберемся, дочь. Выберемся. Все будет хорошо.

– Конечно, будет, мам. Будет.

Я на самом деле не переживала. Я уже знала, как поступлю с мамой – я расскажу ей правду, только не сейчас, немного позже. Обладая новыми силами, я легко могла обойти запрет на молчание, к тому же знала, что Дрейк не будет против. И мама поймет и поверит, я найду способ объяснить.

Но все это случиться позже. Голова звенела от усталости, мысли путались, наверное, сказывался затянувшийся психологический шок.

– Пей чай. Свеженький, какой-то новый сегодня купила. Может, хороший…

Квадратное сухое печенье, зефир в шоколаде, конфеты «Белочка», кружка с отколотым ободком. Какие-то вещи должны оставаться привычными. Они – опора под ногами, показатель того, что мир не «сдвинулся».

– Я пойду спать пораньше. Устала.

Я положила надкушенный зефир на скатерть.

– Дин, – она волновалась, я видела, – ты не переживай только. Жизнь – это ведь не только работа. В жизни происходят вещи гораздо хуже, чем потеря работы…

– Это точно.

– И все к лучшему.

– Ты думаешь?

– Я уверена. Даже если сначала кажется, что это не так. Бывает, спросишь «за что, чем я заслужил?» А потом, спустя какое-то время видишь, что все во благо. Просто сразу не видно.

От ее незамысловатых слов и поддержки стало легче.

– Спасибо, что ты у меня есть.

Она улыбнулась.

– А ты у меня.

Я обняла ее, пахнущую бергамотовым чаем, и вышла из кухни.

События прошлого тянут нас назад, только если мы позволяем им. Любая травма, шок, что-то болезненное, и мы тут же начинаем жалеть себя, ощущать жертвой обстоятельств или винить других за неудачное стечение обстоятельств. Для того, чтобы этого не произошло, нужно отпустить якорь, тянущий на дно, оборвать веревку, ведущую к нему, бросить оттягивающую руки поклажу – чемодан с ненужными, отжившими свое эмоциями, и снова научиться летать.

И это задача каждого – решить, что брать с собой в «завтра», а что навсегда оставить во «вчера».

Еще одна ночь дома, завтра я вернусь в Нордейл.

Знакомая детская спальня, игрушки в шкафу на верхней полке, фиалка на окне и спокойная мирная темнота вокруг.

Когда-то, лежа на этой кровати, я просила Вселенную помочь мне обрести вторую половину. Потом я просила помочь ее найти способ полноценно быть с ней. И Вселенная помогла. Да, странным способом, да, не совсем тем, какой я ожидала увидеть. Но ведь помогла… Взрастила, провела через новый опыт, позволила встать на ступень выше. Не без боли. Но помогла.

«Бойся желаний, потому что они могут исполниться…»

Я никого не винила. И не была жертвой. Да и на жалость к себе потратила уже достаточно, хватит. Завтрашний день станет первым в новой жизни – жизни свободного от пережитков прошлого, нового человека. Да будет так.

Завернувшись в одеяло с головой, я закрыла глаза и расслабилась, а, засыпая, видела свет в окнах особняка, стоящего на запорошенной снегом улице и сияющие огни далекого Нордейла.

Возвращение

Тортик, горячие круассаны, коробка конфет и две бутылки шампанского – именно с таким набором мной было решено звонить в дверь дома на Брайтлэйн-драйв. И почему я раньше не замечала, что особняк стоит на улице с таким красивым названием? Аллея и правда была светлой, даже уютной, похожей на те, что часто изображал на своих полотнах Томас Кинкейд.

Мда-а-а. Издержки профессии Телепортера.

Временная разница вновь сыграла со мной знакомую шутку.

Выспавшись, я поднялась в восемь, будить маму не стала, тихонько умылась и оделась. А когда прыгнула в Нордейл, оказалось, что здесь половина шестого утра, и вокруг темно и тихо.