Берсерк

— Не скажу, я не стукач, — сделал я насупленное лицо.

— Ларин. Отвечай немедленно, — велел директор, который с большим интересом грел уши.

— Ну, знаю этого пацана, видел один раз.

— Где?

— На трамвайной остановке у Проспекта Мира. Он там с напарником тиснул у какой-то дамочки сумку и рванул. Ох, как она орала и ногами топала.

— Когда это было? — записывая, морща лоб, спросил оперативник.

— В прошлом году. В феврале. В воскресенье двадцать восьмого. Дамочке лет тридцать было, синее пальто и меховая белая шапка, больше ничего не скажу, она ко мне спиной была. Я на остановке стоял и всё видел, а тут трамвай подошёл, и я уехал. Что дальше было, не знаю.

— Понятно. Напарник тут есть?

— Нет, нету.

Оперативник достал ещё одну пачку фотографий, как раз всей банды малолеток, и разложил их.

— Вот этот второй был, — уверенно ткнул я в обнаруженного мальчишку, и, ещё раз просмотрев фото, неуверенно указал ещё на одно фото. — Вроде этого где-то видел. Сейчас вспомню где. Остальных не знаю.

Самое забавное, что всё, что я описывал, действительно случилось на моих глазах именно в указанную дату. Поверить легко, дамочка боевая, наверняка ментов вызвала, а те обязаны протокол составить. Насчёт третьего пацана я тоже не врал. Знаком он мне был, только я играл, что пытаюсь вспомнить. Тогда, когда налетели эти малолетки, я этого тоже долго вспоминал, где видел, несмотря на фотографическую память.

— Ларин, ты должен был остаться на месте и выступить свидетелем, — строго сказал директор.

Тут он больше для оперативника проявлял сознательность, ему, как и мне, было глубоко наплевать на пострадавшую. Однако, как и я, он играл свою роль, вполне даже неплохо, надо признать. Правда, оперативник как раз на него не очень внимания обращал, не получалось директору быть раздражающим фактором, из-за чего, собственно, я и оставил его в кабинете.

— Я торопился, а протоколы, дознание — это надолго. К тому же там хватало свидетелей, пусть они в протоколах и расписываются. А дамочка сама виновата, это надо же было при свидетелях открывать сумочку и пересчитывать купюры. У неё там вроде две пачки было, то-то она так орала. Если мозги, как у курицы, — это диагноз.

На последние мои слова оперативник едва заметно улыбнулся, видимо, полностью одобрял подобное высказывание.

— Кстати, я вспомнил, где этого третьего видел. Ну точно он. Там, правда, темно было, но это он, я уверен. Тут я тоже нисколько не лукавил, опознал того свидетеля, которого я отоварил ломиком по лбу и выкинул в подъездное окно. Это действительно был он.

— Где ты его видел?

— Тоже в прошлом году. Летом, в середине июня. Я помогал одному юзеру на комп программу устанавливать, подрабатывал так. Стемнело уже, в детдом опаздывал, вот и торопился на метро, а тут эти. Три фигуры навстречу вышли, с обычной фразой про жизнь и кошелёк. Этот, что на фото, как меня увидел, сразу о рыжем стал говорить, который деда лопатой убил. Издевался. Другие двое старше, выше были. Тут их на фото нет. Заработанное отдавать не хотелось, я вообще на эту тему очень жадным становлюсь, жаба душит, тем более когда честно заработанное. В общем, пока я с теми двумя махался, этот шустрик сбоку подкрался и сбоку вмазать мне по лицу успел, не смог отреагировать, удары других блокировал. Я потом две недели с разбитой губой ходил.

— Точно, в июне это было, — обрадовался резко оживившийся директор. — Помню-помню. Мы тебе тогда выговор влепили за внешний вид, выступление у тебя было, долго губу гримировали, а потом во время выступления кровь потекла… Да, ты ещё тогда хромал вроде.

— А этот третий тебя видеть мог?

— Ну да, я перед фонарём стоял, он меня освещал, а они в тени были. Не очень удобно драться было.

— И как, получилось? — слегка улыбаясь, поинтересовался оперативник, кстати, он записывал не только мои показания, но и директора, строчил без остановок.

Это немного странно: при том количестве диктофонов, что продавались на каждом углу, такое поведение — анахронизм. Хотя, может, дело привычки.

— От этих двух отмахался, а этому, третьему, такого пенделя отвесил, что он, вереща, до самого угла бежал. Я его догнать не смог, мне один из двоицы успел лёжа трубой по ноге отоварить, так что я к нему повернулся, чтобы объяснить доступно, как он не прав.

— И как, объяснил?

— Ну… — замялся я. — Давайте о другом поговорим.

— Ты с темы не уходи, — строго велел директор, постучав пальцем по столешнице. — Рассказывай.

— Помял я их чуток, если и нужно их искать, то в травматологии. Мне тринадцать было, не подсуден. Тем более один против трёх, кулаки против кастетов и металлических труб. А хромать я действительно стал после той встречи. Неделю. Потом ещё месяц синяк сходил.

— Почему не сообщил, милицию не вызвал? — снова влез в разговор директор.

— А оно мне надо? Меня же виноватым и сделают, а мне метки в своём чистом личном деле не нужно. Ещё чего!

Оперативник машинально кивнул, он был снова со мной полностью согласен. Психология — отличная вещь. Работаем дальше.

— В какой день это произошло, у кого ты подрабатывал и какие травмы могли получить нападающие?