Берсеркер

Но сейчас, глядя вниз из спускающегося челнока, он видел лишь мизерную часть многомильной посадочной площадки. Безбрежная ликующая толпа, пришедшая всего-навсего радушно поприветствовать прибывших, снесла полицейские кордоны и хлынула на поле, вопреки собственным намерениям превратившись в помеху. Теперь вертикальной веренице спускающихся орбитальных челноков пришлось задержаться, отыскивая свободное местечко, чтобы приземлиться.

Но в данный момент Митчелла Спэйна, стиснутого среди тысячи других добровольцев в нижнем челноке, проблема посадки занимала менее всего. В его битком набитый отсек, игравший некогда роль роскошной смотровой площадки, только что вошел сам Иоганн Карлсен, и у Митча впервые появился шанс хорошенько разглядеть только что назначенного главнокомандующего сил обороны Солнца, хотя Митч летел вместе с ним на флагманском корабле всю дорогу от Остила.

Карлсен оказался не старше самого Митча, да и ростом ничуть не выше; на первый взгляд даже странно, что он такой коротышка. Он стал правителем планеты Остил благодаря влиянию своего сводного брата, могущественного Фелипе Ногары, главы Эстильской империи, но удержал свое положение благодаря собственным дарованиям.

— Поле вряд ли освободится до конца дня, — сказал Карлсен землянину с ледяным взглядом, только что поднявшемуся на борт челнока с флаера. — Давайте-ка откроем иллюминаторы, я хочу оглядеться.

Стекло и металл скользнули со своих мест, перегруппировались, и закрытые иллюминаторы превратились в балкончики, открытые воздуху Земли, ароматам живой планеты — а заодно реву толпы в паре сотен футов внизу, скандирующей: «Карлсен! Карлсен!»

Как только главнокомандующий ступил на балкон, чтобы лично осмотреться в поисках места для посадки, толпа сгрудившихся в отсеке мужчин непроизвольно дернулась следом. Здесь собрались по большей части добровольцы с Остила, разбавленные горсточкой авантюристов вроде Митчелла Спэйна, марсианского путешественника, вступившего на Остиле в ряды волонтеров ради щедрого жалованья.

— Не напирай, чужестранец, — буркнул высокий человек, стоявший перед Митчем. оборачиваясь и глядя на него сверху вниз.

— Я откликаюсь на имя Митчелл Спэйн, — отрезал Митч, придав голосу чуть больше хрипотцы, чем обычно. — По-моему, я тут ничуть не чужестраннее, чем ты.

Высокий, судя по одежде и акценту, прилетел с Венеры. Эта планета террасформовалась меньше века назад, и потому народ ее, упивающийся новым ощущением независимости и власти, был горделив и обидчив. Вполне естественно, что венерианину не по себе на корабле, где не протолкнуться от уроженцев планеты, которой правит брат Фелипе Ногары.

 — Спэйн? Похоже, имя марсианское, — смягчился венерианин, свысока уставившись на Митча.

Марсиане славятся отнюдь не терпением и умением сносить оскорбления. Еще через секунду высокий будто устал от поединка взглядов и отвернулся.

Землянин с холодными глазами разговаривал по интеркому — видимо, с капитаном корабля.

— Пересеките весь город, затем шоссе Хосуту и садитесь там.

— Велите ему идти со скоростью не более десяти километров в час, — сказал вернувшийся внутрь Карлсен. — Люди хотят видеть меня.

Он произнес это тоном сухой констатации; если люди потратили массу сил, чтобы увидать Иоганна Карлсена, то не выйти к ним было бы просто неучтиво.

Митч увидел лицо Карлсена, затем затылок и поднятые в приветствии сильные руки главнокомандующего, снова вышедшего на балкончик. Толпа взревела вдвое громче.

«Неужто только это ты и чувствуешь, Карлсен, — желание выказать учтивость? О нет, друг мой, ты лукавишь. Такой гром оваций не может не затронуть за живое любого. Он может вознести человека духом, может вселить в него отвращение или страх, несмотря на свои дружелюбные интонации. Вы достойно носите маску благородной куртуазности, главнокомандующий.

Каково оно — быть Иоганном Карлсеном, пришедшим спасти мир, когда всем поистине великим и могущественным людям вроде бы наплевать на него? Да притом обручиться со знаменитой красавицей, когда битва будет выиграна?

А что сегодня поделывает братец Фелипе? Несомненно, замышляет подмять под себя экономику еще одной планеты».

Небольшая толпа в челноке снова переместилась, и высокий венерианин, заслонявший вид, отступил в сторону, так что теперь Митч через плечо Карлсена увидел порт. Затертый литературный штамп «море лиц» здесь воплотился буквально. Как же это описать... Митч знал, что когда-нибудь запечатлит все это на бумаге. Если только грядущая битва с нежитью не положит радикальный конец всем человеческим глупостям, жалованья волонтера хватит, чтобы он мог на какое-то время целиком отдаться литературному творчеству.