Берсеркер

Майкл явственно ощущал зов неведомого, однако не имел понятия, как на него ответить. Развернувшись, он продолжил поиски дома.

Прочтя в свое время множество книг о космических приключениях, Майкл приблизительно представлял себе расположение ответвлений галактики. Ему также помогли случайные разговоры с людьми, разбиравшимися в астрогации, имевшие место в тот короткий промежуток времени, когда такие люди его окружали. Майкл, внимательно изучив раскинувшуюся перед ним огромную карту, наконец принял решение, на каком из спиральных ответвлений остановиться. После этого он с механической дотошностью принялся исследовать выбранную спираль у ее основания.

Наконец — сколько времени потребовалось для этого «наконец», его рассудок отказывался вычислять, — наконец Майкл различил в выбранном ответвлении одинокую черную туманность, имевшую такие размеры и форму, что Ланс и Майкл единогласно решили: разумно предположить, что это и есть Черная Шерсть. Маковое зернышко, одно из тысячи подобных, затерявшееся на белой скатерти.

Туманность была диаметром не больше нескольких сотен световых лет, и Майкл видел ее такой, какой она была много тысяч лет тому назад. Не было никаких причин для уверенности, однако он почему-то твердо знал, что это именно то зернышко. Как будто у Ланса развились способности проникать сквозь пространство и даже гиперпространство, о которых Майкл мог пока что только догадываться.

К нему тянулись спиральные щупальца галактики. Майкл тронулся в путь домой.

Глава 14

Он в Черной Шерсти — Майкл был в этом уверен. Он уже некоторое время находился в гуще темной непроницаемой туманности, направляясь к ее скрытому от глаз сердцу. К дому.

Когда-то Майкл точно представлял себе, чем именно займется, когда попадет домой. Что будет делать и в каком порядке — но где теперь этот четкий план?

В то время, как часть его сознания беспокоилась по поводу этих вопросов, Майкл прокладывал свой-«Ланселота» путь во внутренние глубины мрака Черной шерсти. Он уже нисколько не боялся, что заблудится, — Ланс не даст ему пропасть, где бы он ни находился. К настоящему времени Майкл научился по образцам материи и потокам излучения, пронизывающим туманности, определять их размер, направление движения и кратчайший путь к цели. У него крепло убеждение, что в середине этой туманности находится огромное пустое пространство, омываемое лучами одинокой звезды.

Интересно, открыта ли до сих пор Горловина, через которую в свое время он в составе могучего флота покидал родную систему? Майкл этого не знал, да и не хотел знать. Для того чтобы проникнуть сквозь туманность, Горловина ему не требовалась, поэтому он не стал терять время, отыскивая ее в непроницаемом черном лабиринте. Спокойное скольжение между молекулами газа и пылинками, затем микроскачок там, где это возможно, и снова скольжение в тех местах, где материя становилась слишком плотной. Задумываясь о том, что он делает, не больше, чем во время ходьбы, Майкл со скоростью, значительно превышающей ту, которую мог бы развить в этом тесном пространстве любой космический корабль, спускался к центру Черной шерсти.

Он с минуты на минуту ожидал увидеть впереди первые проблески света, и наконец они появились. И тут же, прежде чем Майкл успел внутренне подготовиться, показалось солнце, освещавшее его детские годы, парящее среди практически идеального мрака, — одинокий бриллиант, уложенный на черном бархате. Сбоку от светила блестела крошечная искорка, которая и должна была быть Альпином.

Майкл решил, что если он немного подождет и проследит за небольшим сегментом орбиты планеты, то без труда определит, какое сейчас дома время года. Однако нельзя терять ни минуты; надо поторопиться...

...и тут Майкл вспомнил, что именно собирался сделать первым делом по прибытии домой. Разумеется, сначала он обнимет родителей. Затем — правда, сейчас он уже не мог понять, почему раньше это казалось таким важным, — он собирался забраться в свою кровать и выспаться.

У него мелькнула мысль, поместится ли он сейчас в этой кровати. Да, он по-прежнему чувствует себя очень уставшим. Но, если быть честным, спать ему больше не хочется. И уже давно.

Майкл вдруг поймал себя на том, что не может вспомнить, как выглядит его мать, и ему показалось, что его сердце стиснули ледяные пальцы. Но нет, практически сразу же у него перед глазами появился отчетливый портрет...

Когда он попадет домой, первым делом ему обязательно надо будет измениться — в этом нет сомнений. Лансу придется хорошенько потрудиться. Тот, каким Майкл является сейчас, — просто не подойдет для дома. Но он тотчас же с облегчением напомнил себе, что Ланс сможет изменить его. Изменения, гормоны, Тупелов... как давно он даже не вспоминал о Тупелове.