Берсерки

Она клянется «сосцами своими» либо «грудью своей», он — «оружием своим». Особый вид присяги на оружии знаменует у северных народов вступление в военную свиту-дружину вождя — комитат (comitatus).

По некоторым свидетельствам, воин, совершающий обряд вступления в комитат, должен был приложить рукоять меча ко лбу, произнося при этом слова клятвы.

Священная и правовая значимость оружия, конечно же, не могла быть полностью предана забвению, когда германские варвары приняли христианство, религию мира, а не войны. Но закономерен вопрос: в какой степени они приняли эту религию на самом деле?

Следует спросить, в какой степени их христианство было религией мира? Это центральная и многообразная тема. Сейчас же ограничимся повторением, быть может, известных фактов. Законы некоторых германских народностей, или племен — например, лангобардов (далеких предков нынешних северных итальянцев — ломбардцев) и баюваров (баваров, предков нынешних баварцев), ставших христианами, говорят о «священном оружии», то есть о таком оружии, которое было освящено, очищено от скверны греха. На таком оружии закон разрешал приносить клятву. Таким оружием можно было пользоваться, чтобы вершить суд Божий. Итак, освящение функционально и призвано оправдать в глазах новоиспеченных христиан сакральное использование оружия. Практика, разумеется, древняя и языческая, но столь прочно укоренившаяся в гражданском сознании и правовом обиходе, что отвергать ее, особенно в обществе, которое оправдывает войной существование своих институтов, вряд ли представлялось возможным.

Буквальное, или, если угодно, примитивно материалистическое, прочтение Священного Писания подкрепляло практику применения меча (и вообще оружия, собирательным понятием для обозначения которого становится слово «меч»), включив его в новую систему ценностей. Меч — символ силы, справедливости, отмщения, не так ли? Разве Иисус не сказал, что не мир, но меч принес он на землю? У кого нет меча, пусть продаст плащ свой и купит меч? Не призывал ли святой апостол Павел взять в руки меч Господень, который есть Слово Божие? Не сказано ли в «Откровении Иоанна» об обоюдоостром мече, исходящем из уст восседающего на белом коне и ведущего за собой рать ангельскую? Возражать, что аллегорический смысл всех этих призывов содержит отрицание применения оружия в царстве земной, бесполезно. Слова, особенно в понимании народов, приученных к магии, обладают самостоятельной ценностью, выходящей за рамки концепций, которые они выражают. Но сейчас нас интересует не столько действительное значение оружия в Священном Писании, сколько тот смысл, который видели в нем «варвары».

Разумеется, с победой христианства мечи более не освящают при помощи рунических заклятий, хотя вполне вероятно, что в тайных закопченных мастерских германские кузнецы по-прежнему нашептывают за работой древние священные песнопения-заклинания (carmina), заклиная владыку подземного царства. Быть может, в намерения тех, кто распространял среди бывших язычников христианство, входило, чтобы освящение оружия соответствовало двум взаимодополняющим целям: во-первых, ввести в круг христианской культуры, так сказать, «окрестить» древний священный обычай; во-вторых, изгнать во имя Христа бесовские, демонские, дьявольские силы, гнездящиеся в оружии, очистить от них последнее прибежище старых языческих богов. Литургическое освящение сменяет древний магический ритуал. Вместо рун — надписи, в том числе и религиозного содержания. Не исключено, что справедливо мнение, будто в ходе принесении присяги в христианскую эпоху главное значение имел не клинок меча, а рукоятка. Действительно, в Средние века рукоятка меча все чаще использовалась в качестве реликвария, или мощевика, то есть хранилища реликвий (например, мощей какого-либо христианского святого). Приобретение рукояткой меча крестообразной формы могло привести при совершении ритуального акта к «исчезновению» функциональной значимости меча как орудия войны. Он становился символом, священным предметом. Однако христианское Средневековье, хотя и пыталось заменить оружие святыми мощами при принесении присяги, в конце концов предпочло двусмысленность, заключив реликвии в рукоятку холодного оружия.