Беру тебя напрокат

Впрочем, я сюда не философствовать пришел. И не для того, чтобы разобраться в психологии девушек. Ушла — и черт с ней! Вздохнув, я отгоняю раздражение и возвращаюсь к бегу.

Покрытие под моими ногами отлично пружинит, — видно, что новое. И море за бортом по-прежнему прекрасно. Я бегу и ответственно слежу за дыханием, вот только на душе почему-то сплошной мрачняк.

В половине десятого я сижу с парнями в буфете и жду Нику. Она явно не спешит к завтраку. Возможно, опять в лифте застряла, но что-то не верится. То и дело поглядывая на вход в буфет, я неторопливо съедаю стейк, а потом и салат. Ники все нет и нет. Внутри меня закипает раздражение, но я, как и прошлый раз, решаю дать злючке шанс исправиться — беру себе еще чашку кофе и пью ее медленно-медленно. Вот только даже без пятнадцати десять Ника не объявляется.

Тоха знает, что я весь в ожидании, и то и дело косится на меня с насмешливым выражением. Это жутко бесит. Некоторое время я терплю, но потом таки вскидываюсь на одну из его ухмылок:

— Что?

— Ничего, — мотает головой он, но лицо его становится еще более довольным и ехидным.

— Ну так и смотри себе в тарелку, — завожусь я. — Чего ты мне в рот-то заглядываешь?

Он усмехается:

— Да не нервничай ты так, детка. Может, еще и завоюешь у своей куклы Барби хоть какой-то авторитет.

Его слова как удар. По больному. Тоха прав: злючка ни во что меня не ставит, и надо бы с этим уже хоть что-то сделать. Я с раздражением отставляю чашку и встаю из-за стола:

— Займись делом, мамуля. Хватит мне мозги выклевать.

Тоха поглаживает бороду и философски изрекает:

— Тебе бы тоже не мешало больше времени уделять работе.

— Я и уделяю.

Я вылетаю из буфета как пробка из шампанского. А потом отправляюсь на восьмую палубу, именно там находится Никина каюта. Понятия не имею, что предпринять, но искренне надеюсь, что план отмщения придет по ходу дела. Помнится, в школе я был мастером импровизации, когда забывал выучить химию. Может, и сейчас способности сочинять на ходу еще работают.

Найдя нужную дверь, я достаю из кармана ключ-карту и некоторое время прислушиваюсь. Из Никиной каюты не доносится ни звука. На сердце у меня моментально становится как-то муторно. По правде говоря, не привык я делать гадости людям. Но надо.

Вздохнув, отпираю дверь и вваливаюсь внутрь. И почти сразу взглядом упираюсь в Женьку, сидящую на диване с какой-то книжкой.

— Привет, — говорю я с облегчением. — А где Ника?

Женька краснеет и кивает головой на кровать позади себя:

— Она еще спит.

Я нахожу взглядом неподвижную фигурку, укутанную простыней до самой макушки, и тихо хмыкаю. Артистка, блин! Утром скакала козой на верхней палубе, а теперь решила поиграть в соню?

В душе у меня поднимается новый виток раздражения. Вот зачем Ника так ведет себя со мной? Я делаю все, чтобы наше сотрудничество было на пользу нам обоим, а она как будто издевается. Наверное, думает, что у меня терпение железное.

Ах, Ника, Ника, ты жестоко ошибаешься. Я не собираюсь спускать тебе с рук очередную выходку. Но сначала нам надо избавиться от любых помех воспитательному процессу.

— Женя, ты завтракала? — строго спрашиваю я у Никиной сестры.

Она отрицательно и даже немного грустно мотает головой.

— Значит, отправляйся в буфет, — довольно говорю я. — Мне нужно побеседовать с твоей сестрой наедине.

Женя некоторое время мнется, но потом все же подхватывает маленькую сумочку и спешит к двери. Через пару секунд за девочкой хлопает дверь. Прекрасно!

Я выжидаю несколько секунд, давая Нике шанс пойти на попятную — перестать притворяться или сделать мне «бу!» Но она продолжает лежать неподвижно.

Что же, малышка, ты сама напросилась!

Нарочито неторопливо стягиваю футболку и шорты и, бросив их на пол, иду к кровати.

Наверное, злючка ходила в театральный кружок, потому что в образе спящей сони она невероятно убедительна. Клянусь, не видел бы ее утром у бассейна, поверил бы.

Я плюхаюсь на кровать и, отогнув край простыни, которой укрыта Ника, почти вплотную придвигаюсь к ней. Она едва заметно вздрагивает, но потом снова не двигается. Видимо, решила играть до конца. У нее даже дыхание не меняется — оно по-прежнему сонное и неторопливое.

А вот я точно пропускаю пару вдохов. В голове сразу начинает шуметь от того, что Ника так близко и ни капли этому не сопротивляется. Она, кстати, одета в ту самую пижамку, в которой когда-то фоткалась для меня. И этот факт ужасно заводит.

Я провожу пальцами по Никиным волосам, рассыпавшимся по подушке. Потом подбираю одну из прядок и, словно кисточкой, провожу ею по своему лицу. Приятно! Хочется зажмуриться от удовольствия.

Интуиция вопит, что сейчас мне дадут по морде, но меня это что-то совсем не отрезвляет. К тому же время идет, а Ника и не думает ускользать. Моя крыша окончательно уходит в отрыв. Я подаюсь вперед и приникаю к Нике всем телом, а она… Она продолжает изображать спящую красавицу.

Какое поразительное упрямство!