Беру все на себя

Давайте-ка вспоминать. Ведь не всегда же, не в каждом бою в вас берсерк просыпался! Бунтовщиков вы мочили в ясном сознании, заболотный хутор и Острог брали тоже на ясном глазу. Бой под Яругой так и вообще – образец хладнокровия и здравомыслия, если бы не глупость, совершенная в самом конце. В чем разница? Что, какое событие, факт, эмоция спровоцировали уход в «священное безумие»? Мухоморов-то, на манер викингов, вы не жрали.

Отчаяние! Безысходность! На дороге в Кунье городище у вас на глазах убили Чифа, который был единственным существом, с которым вам не приходилось притворяться, в Отишии вам показалось, что убит Роська, к которому вы относитесь практически как к сыну, а на ладье, когда на борт полезли полочане, вы решили, что все – «песец пришел». И во всех трех случаях пока ваше сознание пребывало в… даже не знаю, как и назвать такое состояние… в прострации, что ли, управление перехватывал природный Лисовин! Никуда он не делся – туточки, но вылезает только тогда, когда Михаил Ратников оценивает ситуацию как безнадежную и безвыходную! И… да, «рацио» выхода не видит, а «на психе» можно как-то выкрутиться!

Потомок Агея Бешеного Лиса! Нет для него безвыходных и безнадежных ситуаций – рубить, резать, зубами рвать! Если не вышло спасти, так отомстить, и отомстить страшно – многократно! Все резервы организма в дело, как говорится, «Все для фронта, все для победы!». Оттого и полное бессилие после схватки, оттого и воспоминания главным образом фрагментарные.

Так что, досточтимый сэр, появление берсерка есть не что иное, как ваша слабость, утрата контроля и… как хотите к этому относитесь, но смертный грех. Да, да! Уныние, оно же отчаяние, в христианской концепции – один из семи смертных грехов. Смертных, понеже порождают они множество иных греховных мыслей, намерений, деяний, что мы с вами и наблюдаем. Вот так.