Беру все на себя

«Семейство» Кривого выгнали из его лачуги и разместили там князя, а хозяина расспрашивали, нет ли где поблизости хоть какого-то лекаря, ворожеи… все равно кого, лишь бы в лечении разбирался. На следующее утро двое княжьих людей отправились к ближайшему поселению, где вроде бы имелась бабка-травница, а еще трое куда-то ускакали одвуконь. Перед тем как уехать, эти трое о чем-то расспрашивали Кривого, сильно сердились, даже рукоприкладствовали, но самого разговора мальчишка не слыхал. Князь, судя по всему, был совсем плох – за все время из лачуги так и не показался, а княжьи люди, все до одного, злы и чем-то сильно обеспокоены.

Бабку-травницу посланцы на следующий день привезли, но, по словам мальчишки, помощи особой от нее вроде бы не получилось, больно уж зло орал на нее один из княжеских бояр и грозил сжечь живьем, если князь умрет.

Бояр же с князем оказалось двое. Старший, именем Авдей Солома, и еще один (имени мальчишка не знал) – весь какой-то дерганый, злой – постоянно орал на всех и, чуть что, махал кулаками.

Князь – это было серьезно. Очень серьезно. Князь с малой дружиной в отрыве от основных сил – редчайшая удача! А не взять! Что с того, что отроков вчетверо больше, чем княжьих дружинников? Что они могут? Да только стрелять шагов с пятидесяти, а лучше с сорока. А на подворье Кривого матерые воины, наверняка лучшие в дружине (иных бы с князем не взяли), да еще успевшие укрепиться. К тому же можно смело утверждать, что они готовы головы за князя положить, и, при имеющемся соотношении сил, головы, можно не сомневаться, по большей части будут погорынскими, а не городненскими.

– Ты как догадался, что там князь?

В голосе Егора было даже не столько удивление, сколько злость – «втравил боярич в мороку великую: и взять не получится, и не брать… стыда не оберешься». Понять его было можно: даже с наличным составом Ратнинской сотни – менее шестидесяти ратников – дело ой какое не простое, а тут сопляки с самострелами.

– Да… так… – Мишка неопределенно пошевелил пальцами в воздухе. – Само в голову пришло.

По лицу Егора было видно, что «лучше бы не приходило», но сказать он ничего не успел – в разговор влез Роська:

– Господь десницей карающей нас избрал! Господин обозный старшина прав – случайно такого не бывает. Воля Божья злодея в наши руки отдает!

Егор скривился, будто съел какую-то гадость, но контраргумента, видимо, не нашел, зато неожиданно оживился Демьян:

– Сжечь! Сжечь, на хрен, всех! У Кузьки болты зажигательные есть…

– Да ты-то хоть не суесловь! – оборвал Демку Егор. – Видал, они крыши дерном покрыли? Еще и водой польют, хрен подожжешь.

– Жаль, телег обозных нет, – включился в дискуссию Дмитрий. – Накидали бы в них всякого сырого дерева, чтобы стрелами не поджечь, выкатили бы к подворью, и постреливали бы из-за них. Ну сколько бы они там просидели?

– Где я тебе телеги возьму? – пробурчал в ответ Илья. – А может, щитов каких из дерева навязать, чтобы от стрел…

– Да там же, где они бабку-травницу взяли! – не дал договорить Илье Дмитрий. – Если есть какое-то жилье, то должны быть и телеги.

– Да подите вы все… воеводы сраные! – У Егора, похоже, лопнуло терпение. – Ты сначала найди это жилье, потом приволоки сюда телеги, если они еще там есть… Пока вы телеги выкатываете или щиты свои тащите, они выскочат верхами да посекут половину из вас, если не всех! Хрен своими стрелялками отмашетесь.

Спор продолжился дальше, но Мишка как-то выпал из разговора.

«Князь Всеволод Городненский… Блин! Точка бифуркации – развилка, после которой вернуться в прежнее состояние будет уже невозможно! Пленить князя! «Переять его удачу», как выразился давеча мэтр Треска. Это же в местных понятиях… даже не просто круто, а очень круто! Ко всем тем прибамбасам, что уже имеются: опоясанный воин, ученик и преемник главы Перуновой общины, сотник Младшей дружины, боярич, носитель крови (пусть и побочный) Рюриковичей и еще какого-то древнего князя – добавляется еще и… даже и назвать-то не знаешь как. Аристарх ведь так прямо и заявил Нинее: «У нас свой князь есть!»