Беру все на себя

– Кто из урядников есть? Подай голос!

– Урядник шестого десятка Ксенофонт!

– Младший урядник шестого десятка Никон!

«Надо же, они что, через все причалы за мной тащились? Как умудрились-то в темноте?»

– Младший урядник четвертого десятка Сергий!

– Из других десятков кто-то еще есть?

– Отроки второго десятка Марк и Тимофей!

«Опричники? Эти-то откуда взялись? Блин, неужели опять прикрывали?»

Пояс с подсумками и оружием наконец-то добрался до Мишкиных рук, но он продолжал перекличку.

– Урядник Ксенофонт, доложить о потерях!

– Отрок Глеб ранен – ступню на берегу чем-то пропорол… сильно. Отрок Софроний обжегся, когда пожар тушил… тоже вроде бы сильно. Отроки Тихон … ой, да тихо ты с веслом-то! Отроки Тихон и Гавриил на первой ладье уплыли, еще двое здесь, со мной, целые, а младший урядник Симеон и с ним еще один отрок… потерялись. Темно же…

«Ну, может, на других ладьях ушли, но Ксюха молодец – в такой обстановке все под контролем держит и обо всех помнит! Не то что вы, сэр…»

– Младший урядник Сергий, доложить о потерях!

– Отрок Дементий убит… здесь еще отроки Пахом, Нифонт и Тарас… все целые, но Нифонт, придурок, самострел утопил. Про первый пяток не знаю – мы сразу разошлись.

– Опричники!

– Оба целые!

«Итого: двенадцать… сборная солянка из разных десятков, все поперепутались».

– Так… раненых обиходили?

– Перевязали… как вышло, посветить бы…

– Сейчас, будет вам свет, погодите немного…

Мишка залез в прицепленную к поясу сумку и достал оттуда два небольших свертка, в одном лежали два жгута промасленной пакли, в другом – две берестяных грамотки.

– Дядька Егор, вот, нашел.

– Погоди, сейчас огонь высеку…

Егор принялся чиркать кресалом, и в редких вспышках света Мишка разобрал, что Семен Дырка стоит скособочившись, правой рукой ворочая рулевым веслом, а левую прижимает к ягодице.

– Дядька Семен, крепко зацепило-то?

– Да не воткнулось, чиркнуло только, но что-то крови… прямо как с барана, перевязать бы.

– Кто-нибудь, у кого бинт сухой есть, ко мне! – выкрикнул Мишка в сторону отроков.

– Да иду, иду уже! – донесся с середины ладьи голос одного из огневцев. – Сейчас, сейчас уже, сопляков на весла рассадить надо было.

– Разобрались там… – начал было кормщик, но вдруг умолк на полуслове и пошатнулся.

– Сенька! – Егор подхватил оседающего на подкосившихся ногах Семена Дырку. – Что ж ты сразу-то не сказал… туды тебя…

Егор уложил кормщика лицом вниз и шуганул подсунувшегося огневца:

– Да сам я перевяжу! Ты вон бери прави́ло да командуй, раз с веслами разобрались. Михайла, посвети-ка.

Пока Егор с Мишкиной помощью перевязывал Семена Дырку, огневец окриками, перемешанными с руганью, кое-как наладил греблю. Гребцы из отроков были совсем никакие, ладья двигалась не столько за счет их усилий, сколько за счет того, что ее несло течением.

– Дядька… – позвал нового кормщика Мишка. – Тебя как величать-то?

– Карасем величай, – то ли в шутку, то ли всерьез отозвался огневец. – Чего надо-то?

– К берегу поближе возьми, нам стрелу с грамоткой в город закинуть надо.

– Это можно… прямо сейчас стрелять будешь?

– Погоди немного, приготовить все надо… дядька Егор, ты сам стрелять будешь?

– Не… Петруха, ты лук-то не утопил?

– Да иди ты! – недовольно пробурчал невидимый в темноте ратник Петр. – Теперь до конца жизни попрекать будешь?

– А никто тебя купаться не заставлял. Дай Михайле две стрелы, он все приготовит.

– А чего две-то, с одного раза, думаешь, не докину?

– Да нет, дядька Петр, первую стрелу надо на вал уронить, вроде бы как не получилось у нас с первого выстрела, а вот вторую уже надо точно в город забросить. Я, кроме грамоток, еще и паклю горящую к стреле привяжу, чтобы видно было, что она летит.

– Ага! А в первой грамотке, значит, вранье какое-то написали? Для полочан, значит? Пусть читают, дураки, и радуются, что весть перехватили? Мудер ты, боярич, мудер… а только и полочане не дурнее тебя! Так они твоему вранью и поверили!

– А никакого вранья там и нет! – Мишка протянул ратнику Петру грамотку и посветил лучинкой.

Кусочек бересты с одной стороны обгорел и разобрать на нем можно было только первую строчку:

«КНЯЗЮ ИЗЯСЛАВУ СВЯТОПОЛЧИЧУ ОТ ВОЕВОДЫ…»

– Вот, дядька Петр, выглядит так, будто упала, не долетев, да обгорела, а не сгорела вовсе, потому что от дождя намокла. И ничего мы не наврали – вторая грамотка точно так же начинается.

– Так зачем же посылать-то? Тут же, почитай, и не сказано ничего!

– Вот-вот, – согласился Мишка. – Раз не сказано ничего, то и верить или не верить тут нечему. Можно только догадываться о том, что было написано. А уж своим-то догадкам кто ж им помешает поверить? После того, что мы нынче учинили, полочане такого надогадываются… нам самим и не придумать никогда!

– Гы… хитро́!