Бес

Внутренним зрением я видел, как просыпаются корни травы, как жадно пьют они воду, и как наполняются силой для нового роста.

Скоро, совсем скоро на поле проклюнется новая жизнь, скроет все следы, и даже памяти не останется о битве, которая здесь развернулась.

А вот вой не прекращался. Странно...

Оглядевшись, я с удивлением обнаружил, что это воет граф...

Поднявшись над трибуной, Фёдор Михайлович завис в воздухе, омываемый ливнем, как серебряным плащом, и широко раскрыв рот, изливал на нас своё негодование.

Но было поздно: кровь превратилась в воду, и впиталась в песок. Граф остался один.

Я не видел ни штурмовиков, как безмолвные часовые, всю битву простоявших у него за плечами. Не видел Аллегры - неужели она растаяла, как детский куличик под натиском прибоя?..

Смыв пепел, ливень стих. Как по заказу, показалось яркое умытое солнце. Из тумана, поднявшегося от мокрой травы, как призрак, выплыл тигр Махендра. На его широкой спине вниз лицом лежала Зоя. Казалось, девушка спит, бессильно свесив руки по пушистым бокам, но чутьём не-мёртвого я сразу определил: в ней не осталось жизни.

Погибла храбрая акробатка, повелительница воздуха. С нею вместе ушли несколько оборотней - холмики мокрой шерсти возвышались в разных местах поля.

Исчезли, развеялись как дым, Трое из ларца.

И только граф стоял неколебимо, опираясь на воздух. За спиной его хлопали чёрные тени - тяжелые рваные крылья.

- Что дальше? - Алекс вышел вперёд, не спуская глаз с фигуры стригоя. - Какая ещё краплёная карта найдётся у вас, господин граф?

Ни слова не говоря, Фёдор Михайлович снял с указательного пальца большой перстень-печатку и бросил в траву. В том месте сразу появился чёрный удушливый дым, а из дыма соткалась фигура громадного клоуна.

На миг мне показалось, что это покойный Брамсель - тот, который разбился в цирке, в вечер премьеры... Но нет. Грим этого клоуна был нанесён очень небрежно, размашисто - что называется, щедрой кистью. Лицо его всё было в потёках чёрной краски или грязи. Из-за этого черты лица превратились в зловещую маску смерти.

- За вами долг, любезный пан Бдзиньский, - обратился к клоуну граф. - Убейте этих людей, и ваш долг будет оплачен.

Клоун стал расти. Мятое жабо вокруг шеи надувалось, как воздушный шар, некогда белое одеяние колыхалось под порывами ветра, громадные помпоны на колпаке напоминали мёртвые черепа...

Клоун наливался тёмной силой, расправлял крылья-руки в широких рукавах и медленно раздвигал губы в улыбке.

А потом из широких рукавов показались скрюченные, словно обгорелые кисти рук, и протянулись к Алексу...

Я хотел рвануть наперерез, перекрыть ему путь, но ничего не мог сделать. Из меня словно ушла вся сила. Вся энергия, что бурлила во мне ещё пару минут назад, оказалась высосанной этим белым клоуном с грустным лицом.

Обгорелые ветки-руки протянулись к горлу шефа. Тот пытался уклониться, но катастрофически не успевал...

И тут на одной из трибун раздался многозначительный интеллигентный кашель.

Звук разнёсся над полем, отразился от трибун, многократно множась, и словно молотом ударил в клоуна.

- Пожалуй, этот господин в моей весовой категории.

Ведьма Настасья - с такого расстояния просто крошечная фигурка в красном плаще и под чёрным зонтиком - поднялась со своего места на трибуне и принялась неспешно спускаться к футбольному полю. За ней неотрывно следовал маленький стригой Петенька.

- Прошу простить за то, что не приближаюсь к вам, господа, - негромко, но почему-то на весь стадион, сказала ведьма. - Не хочу испачкать новые замшевые туфли.

И она развернулась к белой и зловещей, повисшей в воздухе фигуре клоуна. А затем сделала несколько движений пустыми руками в воздухе - словно сминает большой снежный ком. И запустила его в белое одеяние, одновременно резко выкрикнув какое-то слово.

Клоун дрогнул, втянул руки обратно в рукава и повернулся к ведьме. Та, не теряя времени, слепила ещё одно заклинание: красивую огненную птицу. Птица вцепилась неожиданно мощными когтями в колпак на голове клоуна и сорвала... Клоун сразу как-то усох, сделался прозрачным и заколыхался под порывами ветра.

- Пан Вацлав, - позвала Настасья. - Помните меня? Вечер вторника, берег Дуная. Мост с деревянными статуями святых. Помните? Что я вам тогда говорила?

Клоун распялил рот, пытаясь что-то произнести, но никто, кроме ведьмы, его не понял.

- Убирайтесь к чёрту, пан Вацлав, - тихо, на весь стадион, сказала Настасья.

Клоун исчез. Растворился в воздухе, словно его никогда и не было.

Граф опустился на землю. Утопая в мокрой траве - штанины его кремовых брючин потемнели и липли к ногам, - он самозабвенно рылся в карманах.

- Выношу предупреждение, - разнесся над полем сухой, как старая газета, голос господина Плевако, законника. - Это ваше действие будет засчитано, как третья попытка. Она же - последняя.

- Но мы так не договаривались! - взьярился граф. - Битва до последнего!