Бес идет за мной

Чамбор сражался уже какое-то время. Бросил копье, поскольку враг был близко, ужасно близко; нет места для разгона. На расстоянии руки хунгуры двигались словно бесы. Широкие, смердящие странной смесью кожи и лошадей, волосатые, будто лесные вампиры. В колпаках, огромных шапках и кожаных шлемах с клапанами, украшенными рогами. Лесные рыси, нелюди, пришельцы из бездн. Дикие, пустые, перекошенные лица безо всякого выражения. Черные глаза, движения как молнии, быстрые рывки руками. Словно монстры, сросшиеся с лошадьми.

Вокруг лендичей кипело. Мечи, топорики и кривые клинки мелькали, звякая и ударяя в шеломы и щиты. Не было как на турнире или во время тренировок. Чамбор получил в шлем раз, второй, третий, едва успев заслониться щитом. Рубанул справа, потом слева, отбросив в сторону окровавленный клинок. Враг был в его руках; он знал, что перерубит того до седла, но меч увяз в чем-то, потерял силу. Рыцарь знака Ливы пытался его вырвать, но получил в шишак снова; так сильно, что искры из глаз посыпались, несмотря на чепец. Лихая сила вырвала меч из руки, оставив Чамбора сперва изумленным, а потом испуганным. Он почувствовал лед в сердце. И мысль, выбившую его из уверенности в себе: что война – изменчивая владычица и все в ней зависит от умений и случая. И что ты тут либо герой, либо трус.

– Меч! – рыкнул он. – Дайте меч!

Никто не помог ему, оружие осталось между трупами, он мог лишь в отчаянии закрываться щербатым щитом. Но его товарищи шли вперед, рубя, коля, напирая на диких коней хунгуров, которые пинались, кусались и бились в тесноте. Шли на подмогу, прорубая дорогу туда, где под хоругвями Старшей Гнездицы сражались конно и в пешем строю сбитые в кучу, отрезанные и окруженные с трех сторон рыцари.

Но Милоша Дружича и его оруженосца среди них не было.

* * *

Как выглядит враг мира? Каган хунгуров, палач дреговичей, владыка Бескрайней Степи, самовластный господин половины мира, который посягнул на честь короля лендичей? Чтоб его узреть, человече, ты должен пройти путь мучений. Он сидит на коне за тысячами воинов, огражденный от мира отрядами Дневной и Ночной Стражи, а когда б ты даже пробился сквозь их ряды, столкнулся бы с дворней, двумя дюжинами солаков – безвольных рабов, манкуртов, что не могут думать, поскольку их душу выжгло солнце. Они должны убить каждого, кто приблизится.

Перед владыкой орды всякий встает безоружным. Хорошо, что не нагим. Без меча, брони и щита, ощупанный – не пронес ли тайный клинок; без слуг, помощников и надежды. На коленях, ползая будто пес, что невыносимо для обычного лендича.

И все же Милош Дружич прошел этой тропой.

Толкаемый, обзываемый, иной раз пинаемый и постоянно оплевываемый, он полз, порой припадая на колени и кланяясь до земли, вслед Баатуру, который шел выпрямившись. Тяжел был его путь. Меж копытами низких лошадок, которые вблизи оказывались крепенькими, со сплетениями мышц. Меж стражей с топорами в виде полумесяцев, в чешуйчатых панцирях или в доспехах из кусочков кожи, сплетенных ремнями. Под неподвижным взглядом двух созданий, напоминавших людей, с белыми лицами и остроконечными головами, прикрытыми меховыми малахаями, что делало их похожими на пещерных медведей и степных волков. Пинаемый и толкаемый ногами в кожаных сапогах на плоской подошве. Унижаемый словом, хлестаемый мастерски сплетенными нагайками.

Он не понимал слов, которые произносил Баатур. Низких, хриплых, словно вылетаемых из перерезанного горла. Не обращал на них внимания, был выжжен и пуст. Случилось, возврата нет. Да и куда? Воспоминание о доме, Дружице вызывало корчи. Не было уже памяти, прошлого, он был как мара, имел одну только цель…

И тогда на дороге его встал некто, на хунгура не похожий. Бледное лицо, глядящее из-под шишака, чьи отвороты падали на плечи. Длинная одежда без пуговиц, удерживаемая кожаным поясом, и нагайка, свешивающаяся с руки. А еще голос. Понятный, хотя и тарахтящий. Лендийский.

– Чего вы хотите, земляные черви, от кагана каганов, победителя королей, зенитного неба и солнца степи, чьи сабля и стрела выпускают кровь из соплеменников, чья удача никогда не перестает сиять звездами мощи и красоты? Говорите же, прежде чем он вас раздавит.

– Мы кладем у ног кагана наши колчаны, бьем ему челом у порога юрты. Мы невольники его порога, отдаем ему дань и коней. Да лишит он нас имени и жен. Да бросит он нас в ничейных землях.

– Говори, с чем ты пришел, Баатур. Мне рассказывали о тебе.

– Я привел лендийскую сволочь, мерзкого будто говно, покорного будто пес, что хочет принять милость и власть великого кагана. Он пришел скулить у его ног, пришел покориться; не только сам, но и от имени прочих воителей Старшей Лендии, которых ослепила святость Горана Уст Дуума. Спешим принести ему честь, ибо только тогда они перейдут на нашу сторону.

Милош ждал, согбенный, грязный, окровавленный и трясущийся. Был отстранен, словно все это его не касалось. Даже не прикрыл бледных глаз.

– И каково доказательство правдивости твоих слов?