Бес Славы

 Не сдерживаюсь, делаю шаг, одновременно замахиваясь, нет, я бы не ударил, просто хотел припугнуть, но Никита Васильевич думает иначе – он перехватывает мою руку и успокаивающим тоном произносит:

– Не стоит, Матвей.

 Оборачиваюсь на него, хочу объяснить, что и не собирался, но в этот момент у генерала звонит телефон. Быстрый разговор, вижу, что Никита Васильевич меняется в лице. Он кладет трубку и говорит:

– Выяснили, где сейчас Сафин.

 Я улыбаюсь краешком губ:

– Едем сейчас?

– Нет. Завтра, как вы и договаривались. Пусть Сафин думает, что у него все под контролем, – отвечает генерал. Машу головой, чувствую себя отвратительно, словно я беспомощный малец, который не может помочь сейчас любимому человеку. Славе же плохо там, хоть Дамир и обещал...

 Нет, он хоть и сволочь, но порядочный. Раз уж пообещал, то не тронет.

Глава 48

Стася

Наташа как-то сказала мне одну забавную фразу, которую я навсегда запомнила: не знаешь что делать – ложись спать. Этакая интерпретация "утро вечера мудренее".

 Уснула вчера я быстро. Я и беременная Мартой так быстро засыпала, да и вообще много спала. А тут еще стресс, мой организм реагирует так. Во сне ему спокойней.

 И снится мне что-то хорошее, доброе. Словно подсознание нарочно показывает мне позитивные картинки... однако где-то все равно маячит осознание того, что я... что мы с малышом в опасности. Но просыпаться не хочется...

 Громкий удар двери о стенку заставляет вынырнуть из сновидения. И вот тут резко накрывает страх, он липнет к позвоночнику, а потом вонзает в позвонки миллионы маленьких иголок. Понимаю почему – спина затекла от лежания на жестком. А еще мне холодно. И низ живота ноет... Резко открываю глаза и с испугом смотрю на того, кто меня разбудил.

– Завтрак, – произносит Марат и ставит на край постели поднос с едой.

 Она вкусно пахнет, и когда мужчина уходит, я сразу начинаю есть. Стараюсь растягивать процесс, потому что потом наступит бездействие и время будет тянуться невыносимо медленно. Но как только я делаю глоток сока, слышу шум. С каждой минутой он становится все громче и громче. Поднимаюсь с кровати и отступаю в угол. Хочется раствориться в стене, стать невидимкой…

 Я перестаю дышать, когда слышу поворот ключа в замке. Сердце стучит в горле, перед глазами все плывет. Дверь открывается, и на меня смотрит мужчина в черном, а в руках у него… автомат. Наверное, автомат. В оружии я не разбираюсь.

– Станислава? – слышу вопрос.

 Киваю – сказать ничего не могу.

– Я нашел девушку, – говорит мужчина в рацию.

 А я… Я просто сползаю на пол по стене и отключаюсь.

 Не слышу, не вижу, не чувствую. Словно я в парящей невесомости, окутанная пронизывающий холодом.

 И вдруг перед глазами мелькают картинки. Как в ускоренной перемотке...

 Мама, папа, такие красивые, молодые, улыбаются. Я, маленькая, на бабушкиных руках. Мы провожаем моих родителей. И я знаю, что больше их не увижу...

 Потом беззаботное детство, я бегаю с ребятами по деревне, играя в догонялки, прятки...

 Школа, самое любимое мое время. Мне нравилось учиться, получать хорошие оценки, нравилось, когда меня хвалили.

 Затем Митя, сейчас я с тревогой осознаю, что наши отношения, наши планы были большой ошибкой... Я напридумывала себе что-то, надеялась дополучить любовь в новой, мною же созданной семье.

 И вот уже перед глазами недавние события: Саша, Ильдар, дом Наташиной бабушки... И то, что случилось в парке... Глаза, большие, голубые, ледяные. На самом деле они теплые, ласкающие... Мне уже не так страшно и больно вспоминать, потому что тот Матвей был сам не свой. Потому что теперь я знаю другого...

 Так что все быстро мелькающие, последующие картинки-воспоминания не вызывают у меня былого страха: беременность, признание Наташке, побег из ЗАГСа, роды... глазки Марты. Я не то чтобы не любила дочку, я просто боялась признаться себе, что могу ее любить. А то, что в деревне меня унижали, с осуждением тыкая пальцем, усиливало это. Но и это не оправдывает того, как я себя вела с ребенком. Успею ли я, смогу ли я искупить все это?

 Потом мой переезд в город, встреча с Матвеем в его доме, наша поездка к бабушке, разговор... Первая наша настоящая ночь любви. Остальные. Мне и от воспоминаний хорошо...

 Вся жизнь мелькает перед глазами, пугая, что все, она закончилась. Как страшно. Страшно умирать, забирая с собой еще одну жизнь. Что будет с Мартой? С бабушкой? Как страшно...

 Я только начала жить. Только у меня все наладилось... Только я поняла, что такое настоящая любовь...

 Слышу голоса, но слов разобрать не могу, пока не узнаю один. Хочу позвать, но язык не слушается. Хочу открыть глаза, но веки такие тяжелые. Чувствую прикосновение к своей щеке, такое нежное, такое знакомое.

 Знаю, что это Матвей. Неужели все закончилось? Он здесь, рядом со мной. Или это сон? Тогда я не хочу просыпаться.

 И тут…

 Одна только мысль смогла привести меня чувство. Распахиваю глаза – больно. Надо мной белый потолок, а на нем как будто мошки прыгают.

 Прижимаю руку к животу и, едва сдерживая слезы, спрашиваю:

– Ребенок?

– Слава…