Бес сознания 2 (СИ)

— Здравствуйте, мои дорогие! Неужели это свершилось и к нам потекла молодая кровь?! — чуть ли не нараспев, голосом вокалистки народного ансамбля восклицает радостно Анна Ивановна.

Хотя, здесь я согласен с Леночкой, Нюра ей подходит куда больше.

Нюра одета в длинное просторное платье в красных маках, в ушах у нее крупные красные серьги, а волосы заплетены в косу вокруг головы на манер венка. На директора сверхлюдей она ничуть не похожа, скорее на сельского тамаду.

— Элла! Не могу поверить, — радостно всплеснув руками, восклицает Нюра. — Вы — лучшая из сверх женщин партии Прогресса и решили перейти к нам! Это просто праздник какой-то!

Пока она обсыпает Стриж комплиментами, Санек дергает Сему за рукав и тихо, но с нажимом говорит:

— Нам нужно в туалет.

Семен непонимающе таращиться, а Саня еще тише добавляет:

— Уединиться.

От этой фразы Сема еще больше удивляется, скорее даже охреневает.

— Леня попросил, — зло вздыхает Саня, и с осуждением качает головой, затем хватает за локоть Вову:

— Все идем в туалет, — и не дожидаясь его реакции, перебивает радостные возгласы Нюры и заявляет: — Мы отойдём на пару минут.

— Хорошо, мои хорошие. Буду ждать вас в актовом зале на первом этаже, — отвечает она.

Я уже было начал опасаться, что и Элла за нами увяжется, но Нюра не дает ей опомниться, хватает под руку и без конца тараторя, уводит вниз.

Мы же шагаем все в туалет.

Пока подопечные идут, перемещаюсь в Семена.

Когда проясняются чувства, в нос сразу же ударяет запах хлорки, а нас обнаруживаю уж в общественном туалете с тремя кабинками. Все эти кабинки осматривает Вовчик на наличие посторонних.

— Никого, — резюмирует он и спрашивает: — В ком он сейчас?

— Во мне, — говорю я голосом Семы и тут же раздраженно восклицаю: — Тьфу ты! Я Леня. Здесь я, короче, в нем. Давайте, лучше рассказывайте, что вам наговорил Елецкий.

Вова начинает мяться, Санёк косится на него и нетвердым голосом говорит:

— Он сказал, что мы должны тебя убить.

— Это я уже понял, а еще что?

— То, что только так мы сможем освободиться от тебя, — с вызовом заявляет Вован, не давая сказать Сане. — Ты нам солгал, когда сказал, что мы все связаны, что мы в одной лодке. Это чушь! Если тебя не станет, светлые перестанут нас преследовать!

— И вы ему поверили? — мрачно спрашиваю я.

— А почему не поверить?! — продолжает распаляться Вова. — Он сказал, что с ним происходило то же самое. Что и им управлял Иммун, вынуждал делать всякие отвратительные вещи и даже заставлял убивать. И единственный способ, который помог ему освободиться...

Вова не заканчивает фразу, таращит на меня негодующий взгляд, а вместо него тихим подавленным голосом заканчивает Саня:

— Елецкий застрелил своего Иммуна.

Я молчу, стою и перевариваю. Сказать, что мне неприятно, так это ничего не сказать. Даже возвращаю Семену контроль, но он ничего не говорит, а пристыженно пыхтит.

— И что теперь? — наконец, говорю я. — Мне стоит вас опасаться?

Вован не отвечает, а продолжает сверлить меня яростным взглядом.

— Нет, конечно нет, — качает головой Саня, — мы так не поступим с тобой. Даже если ты нам солгал, это не повод тебя убивать. Мы же не звери какие-то? Мы ведь одна команда, правда, ребят?

Вова разъяренно раздувает ноздри и не отвечает, я уже вернул контроль Семену, поэтому он подает голос:

— Я думаю, нам нужно пока придерживаться старого плана и вступить в партию. — А затем он неожиданно строго и твердо добавляет: — Нужно всем успокоиться. Никто никого не станет убивать, мы не убийцы. Это даже не обсуждается. И сейчас все идем в актовый зал и делаем то, за чем мы сюда приехали.

В мрачном молчании мы покидаем туалет и спускаемся на первый этаж. Пока идем, я обращаю внимание на камеры слежения. Хотя бы это здесь, но все же присутствует. Хотя все остальное буквально пропахло нафталином: наполовину крашенные, наполовину побеленные стены, серый потертый линолеум, какие-то агитационные плакаты на стенах, некоторые из которых нарисованы от руки. От этого зрелища не покидает стойкое ощущение, что я попал в какую-то провинциальную школу девяностых.

Актовый зал выглядит ничуть не лучше. Ряды кресел, обшитые коричневым дерматином, красные тяжелые портьеры на деревянной сцене. Трибуна с эмблемой партии Жизни: колосок, зажатый в кулаке. Сельский дом культуры, одним словом.

Элла со скучающим видом сидит на первом ряду, а Нюра возбужденно суетится на сцене, раскладывая какие-то бумаги на столе, проверяя прибор, похожий на сканер штрихкода из супермаркета. Еще перед ней стоит голографический монитор, экран которого с обратной стороны видится как синее тусклое сияние.

— Итак, все в сборе! — радостно восклицает Нюра. — Прежде чем приступим, скажите, кто из вас не сверхчеловек?

Саня поднимает руку.

— Я тоже не успел зарегистрироваться, как сверхчеловек, — говорит Вова.

— О, мой дорогой, это совсем не проблема. Завтра же назначим комиссию и зарегистрируем. А после пройдешь курсы. Тебе повезло, тебя будет обучать лично Игорь Хлебодар. И ты у него будешь единственным учеником — все внимание одному тебе.

Вова кривит кислую мину и никак это не комментирует.