Бес в ребро

Кирилл больно наступил на хвост воспоминаниям. Что уж теперь… Да, так о Светке. При всей своей бесконфликтности она такой абсолютный лидер, что он всю жизнь чувствовал себя не мужем, но мальчиком, старшим ребенком в семье. И налево вырывался — как в кино с уроков сбегал. Со сладким вкусом свободы на губах и в не менее сладком страхе наказания.

Наказаний в их жизни не случалось, эту опцию Светлана держала про запас. Но он знал, что в любой момент жена может скомандовать: «Домой!», и он побежит за ней, поджав хвост.

Вот и скомандовала.

— Сколько ты взял? — спросила она осторожно.

— Две. Хватит?

Она кивнула.

Да, он взял две тысячи долларов из письменного стола Алины. Взял, обзывая себя последними словами, потому что другого выхода не было.

В каждой семье есть своя тайна, свой скелет в шкафу. Для Вадима Колосова это был его петрозаводский брат Кирилл. Для Кирилла — шурин Сергей, брат Светки.

Серега был не просто семейной тайной — он был позором семьи, ее непрекращающимся кошмаром и дамокловым мечом.

Их родители утонули в Онежском озере, когда Светлане было шестнадцать, а Сереже только восемь. Мальчишка и раньше рос избалованным, а без отца с матерью просто пошел вразнос.

— Да-а-а! — ревел он, когда Света пыталась что-то ему запретить — например, съедать второй килограмм конфет или смотреть мультики вместо уроков. — Хорошо ты устроилась! Взрослая, папа с мамой не нужны. Они тебе только мешали, теперь радуешься, что можно гулять с парнями и морду красить — никто не заругает. А я один остался, сирота! Конфет даже не дают! Гыы!..

Он судорожно всхлипывал, завывал и давился слезами, и обычно непреклонная Света отступала. Она не могла без содрогания вспоминать, как Сереженька бился в истерике над родительской могилой.

Светка с парнями не гуляла и морду не красила, ей было не до того. После школы она готовила, убирала, стирала, чинила порванную одежду, а по вечерам бегала по улицам и искала Серегу, который вечно болтался неизвестно где и неизвестно с кем.

Формальным опекуном детей считалась бабушка, но с Сережкой она не управлялась. Так и говорила Светлане: или в детдом его отдавай, или сама расти. Светка старалась изо всех сил, но воспитать из Сергея человека было невозможно. С этим не справилась даже воспитательная колония, куда он загремел в девятом классе после ограбления магазина, уже имея условный срок за хулиганство.

Света была уже замужем, и каждый месяц они с Кириллом урывали от двух своих инженерских зарплат, чтобы отправлять Сергею в зону деньги, сигареты, шоколад и дефицитную сырокопченую колбасу, которую он обожал. Если передача задерживалась, Сергей тут же звонил из колонии и со всхлипами и завываниями отчитывал эгоистку-сестру, которая живет припеваючи, ест-пьет вволю со своим разлюбезным муженьком, а о брате-сиротке и думать забыла.

Отсидев год из двух, Серега попытался бежать, был пойман и в изоляторе порезал себе вены. Света на седьмом месяце беременности поехала в колонию в Мурманской области. Она привыкла чувствовать себя виноватой перед братом и ожидала осуждающих взглядов: вот ведь, старшая, а не уберегла, не усмотрела. Но сотрудники колонии отнеслись к ней на удивление сочувственно.

После свидания с Сергеем психолог, хрупкая молодая женщина с пышной прической и глазами невероятной синевы, пригласила ее в кабинет и довольно резко спросила:

— У вас есть лишние деньги? Почему вы его содержите как принца?

Светка пробормотала что-то невразумительное (мол, а как иначе — родной брат).

— Понятно, что вы чувствуете перед ним вину за смерть родителей, но ведь на самом деле вы ни в чем не виноваты. Вы точно так же потеряли отца и мать, остались сиротой. А Сергей привык считать вас виноватой и на вас паразитировать. Это неправильно и вредно, прежде всего для него самого. Чем дальше, тем большего он от вас требует. Я бы сказала, что вы только портите его своей добротой, но боюсь, портить дальше просто некуда. А вот он вполне способен испоганить вам всю жизнь.

— Он же еще ребенок, — возразила Света, чувствуя, как в глазах набухают слезы обиды за несчастного, никому не нужного Сережку.

— Знаете, что писал про таких детей Януш Корчак? Он еще ребенок, и по меньшей мере семьдесят лет он будет отравлять жизнь другим. Светлана Владимировна, я вас ни в чем не упрекаю. Ваш брат… Не хочу утомлять вас профессиональными терминами… Говоря попросту, он плохой человек. Не запутавшийся, не невоспитанный, как это бывает с мальчишками, а просто плохой. Это не лечится и не исправляется. Я говорю вам как специалист. Здесь не за что зацепиться. Он уверен, что весь мир ему обязан. И в первую очередь вы.

Она вздохнула, скосив глаза на Светин живот, и спросила:

— А может, вам переехать? Он ведь вас в покое не оставит, так и будет всю жизнь жилы тянуть.

Света помотала головой.

— Ну что ж… Мое дело предупредить. А все-таки подумайте о своем будущем ребенке. Брату вы уже не поможете.