Бес в серебряной ловушке

– Один… надцать лет назад я… возомнила себя судьей. Я судила Джузеппе Гамаль… яно и приго… ворила его к смерти, решив, что имею на это пра… во и что его жизнь дешевле моей. Я ошиб… лась, и Господь указал мне… мое место. Погибли невинные лю… ди, а моя болезнь не отступила. Теперь же я… знаю, что мальчик жив. – Она перевела дыхание, и ее голос окреп. – Я ничего… не могу исправить. Но могу попыта… ться что-то искупить. А посему запиши… те. Полков… нику Орсо надлежит разыскать юношу. Возможно скорее, пока… я в рассудке. Все расхо… ды на его усмотрение. Утром составите приказ… для казначея. Джузеппе нужно доставить сюда. Ко мне. Вместе… с его частью Нас… ледия. Я сама… расскажу ему все и отдам ему… Треть, добытую в день смерти… его семьи. Затем… полковник даст ему… пистоль. И пусть на сей раз мальчик… судит. Он может меня пощадить. А может казнить. Вне зависимости… от его выбора… он волен уйти отсюда без препятствий. Такова моя… воля. Бениньо… составьте все по форме. Утром… свидетели и печать.

Все. Врач замер, не замечая, как чернила капнули с пера, растекшись по бумаге неопрятной кляксой.

– Сударыня, – вымолвил он, стараясь говорить на обычный манер, твердо и рассудительно, – вы уже несколько недель в смятении. Не дайте чувствам брать верх. Опрометчивые решения подчас ведут к страшным последствиям.

– Верно, – отсекла Лазария, – мне ли… не знать. Я уже… принимала такие.

Врач хотел что-то добавить, но герцогиня поморщилась:

– Бениньо… Я бы не хотела… просто приказывать… вам. Вы вправе… понять. Я уже… десять дней не сплю. Вы скажете… это просто нервная выходка. Причуда. Я знаю, я… невыносима. Как все калеки. Пусть так. Пусть это прихоть. Театральный… жест. Но я устала от этой… борьбы. Я уже давно пытаюсь… убедить себя, что все еще надеюсь. Но я уже стара для… самооб… манов. Стара той ветхой и линялой занавеской, которая… раньше была моей душой. Я хочу покончить… с этим. Всё против… меня. Судьба. Бог. Время. Так хоть сыграю… напос…ледок в справедливость.

Раздался хруст, и Бениньо вздрогнул, растерянно глядя на обломок пера в руке.

– Не беда. Возьмите… другое, – спокойно велела Лазария.

Врач вытянул из корзинки на столе новое перо, но все еще колебался. Ему отчего-то казалось, что стоит записать эти невообразимые указания, как они тут же станут неизбежной и чудовищной явью. Но герцогиня выжидательно смотрела на него, и Бениньо обмакнул перо в чернильницу.

– Ваше сиятельство, – окликнул он, внутренне сжимаясь, – это все тот проклятый портрет. Вы будто вложили в него свое отчаяние, и оно ожило, нависло над вами какой-то отвратительной тенью. Такое бывает, человеческое сознание порой шутит жестокие шутки. Умоляю, позвольте, я сожгу портрет. Завтра мы снова поговорим. И если вы будете непреклонны – я подчинюсь вам.

В глазах Лазарии мелькнуло удивление:

– Какой… портрет? О господи! Я… вовсе забыла о нем. Чушь какая. Доктор, я… сама интересуюсь… всякими новомодными веяниями… в науке. Но на сей раз… вы перегнули. Хоть я и развалина, но демонов своих… пока держу в узде.

– Тогда тем более позвольте его сжечь!

В голосе герцогини послышалось замешательство:

– Пожалуйста… если вам… угодно. Я его даже не видела. Заснула… пока отец Руджеро… трудился над ним. Вот ведь… пустяк.

Врач встал и двинулся к секретеру. Вслед порхнул хриплый смешок:

– Дайте хоть… посмотреть, господин… мистик.

Бениньо вынул из секретера лист, приблизился к креслу, придвинул к герцогине шандал и поднес портрет к огню.

Лазария, все еще криво улыбаясь, перевела взгляд на лист. Лицо ее стремительно вылиняло до мертвенно-голубоватого оттенка и окаменело. Минута, две, три. Молча и неотрывно она смотрела на изображение, вглядывалась в каждую черту. Губы дрожали, на висках вздулись вены, глаза чернели пустыми безднами.

– Уберите… – прошептала она. Сглотнула и хрипло добавила: – Полковника… ко мне.

Врач торопливо смял лист, с плохо скрытым испугом глядя в темные провалы ее глаз. Колокольчик захлебнулся дребезгом, и в опочивальню вбежал лакей.

Едва пять минут спустя наспех одетый Орсо уже стоял у кресла. Герцогиня даже не подняла на него взгляда:

– Найдите Гамальяно, – проскрежетала она, – убейте его. Даже если у него ничего нет. Просто… убейте.

Полковник на долю секунды замешкался, метнув вопросительный взгляд на доктора, но тот стоял за креслом, прямой, бледный, что-то судорожно пряча за спиной. И Орсо буднично поклонился:

– Положитесь на меня, ваше сиятельство.

– А теперь… все вон! Доктор… опиум. Я хочу заснуть.

Бениньо дернулся, словно кукольник, спешно подхватил не вовремя отложенную марионетку, и отступил в полутьму спальни. Полковник же бесшумно попятился к двери: он знал, что о нем уже забыли.