Бес в серебряной ловушке

За час Пеппо перебрал все пришедшие на ум способы узнать о судьбе друга и убедился, что самые верные идеи, как правило, самые несложные. Падуанец не может сунуться в прежнюю тратторию – только подставит Годелота, которого так стремится не впутывать еще крепче. Послать на разведку тоже некого. Остается один способ, невероятно притягательный своей относительной простотой… но чертовски трудновыполнимый. Однако долго раздумывать по пустякам было не в деятельном характере Пеппо, а посему он поднялся с койки, зачем-то снова потряс кувшин, словно надеясь обнаружить, что он наполнился сам собой, и кликнул мальчика-слугу.

Считаю своим долгом заранее оговорить, что наличие слуги вовсе не делало тратторию в Каннареджо респектабельным заведением. Шустрый и улыбчивый мальчуган приходился хозяину какой-то несусветно дальней родней. Пеппо сомневался, что хозяин платит постреленку жалованье, понеже кормился тот на кухне, где помогал кухарке, а вояки под хорошую руку не скупились на мелкую монетку, ибо слуга отличался отменным слухом и всегда немедля являлся на зов.

Вот и сейчас по коридору пронеслись быстрые ноги. Слегка запыхавшийся голос звонко и путано выкликнул:

– Чегозволите?!

Тетивщик усмехнулся и попросил бумаги и чернил. Малыш, однако, не двинулся с места.

– Ты на ухо туговат, приятель? – тут же взбеленился Пеппо, слыша в ответ озадаченное сопение. Но слуга вдруг с детской непосредственностью спросил:

– А почто вам бумага, мессер? Вы ж того… не видите, вон, даже без свечки сидите.

– Не твое дело! – отрезал тетивщик, подавляя внезапное желание расхохотаться. Обращение «мессер» неожиданно развеселило его.

– Слушаюсь… – смущенно отозвался мальчик и прытко понесся выполнять поручение.

…На улице перекликались ночные сторожа. Луна сонно ковыляла по ободранной кромке облаков, красноватая, будто тоже утомленная духотой и сыростью ночи. Уже квартал погрузился в подобие тишины, но Пеппо и не думал спать, поглощенный кропотливой работой.

Положив перед собой на стол лист шероховатой бумаги, он тщательно ощупал его края, обмеряя пальцами и запоминая размер. Затем сложил лист пополам и осторожно разорвал надвое – бумага была недешева, а обойтись одним листом ему едва ли удалось бы. Отложив в сторону половину, Пеппо снова обмерил вторую часть разорванного листа и неуверенно взялся за перо. Он впервые держал его в руках – Алесса не умела писать, а Годелот в пути мог учить друга грамоте только с помощью подручных предметов вроде щепок и лезвия ножа.

Погодите, а как его держать? Уж точно не как нож или топор. Быть может, как ложку? С четверть часа тетивщик так и эдак перехватывал перо, пока не нашел положение, в котором тонкое острие повиновалось движению пальцев.

Так. Винченцо вечно жаловался на «кляксы», что оставляют дешевые перья на расписках. Позабавленный этим словом, Пеппо как-то спросил у монахини в госпитале, как в рукописи получаются «кляксы», и та охотно объяснила, что чернильные пятна оставляют плохо заточенные перья и небрежная рука. Тогда это показалось тетивщику смешным, а сейчас он с внутренним замиранием медленно опустил перо в чернильницу и, вытащив его, тут же услышал еле заметный звук – чернила капнули на стол. Взволнованно сжав зубы, словно пытаясь ухватить кончик занозы, Пеппо снова обмакнул перо, но на сей раз осторожно отер острие пера о края чернильницы.

Скоро подросток ощутил, что он отчаянно небрежен и неуклюж. Медленно, настойчиво и кропотливо он пытался соотнести размашистое движение пальцев, которым он вычерчивал буквы щепкой на земле, с другим, тонким и бережным, что со скрежетом шуршало по бумаге, изображая на ней тот же крохотный знак.

Хуже всего оказалось то, что некому было сказать подростку, удалась ему написанная буква или нет Значит, нужно изображать их немного крупнее, тогда, вероятно, и с кляксами их можно будет различить. А как определить, велика ли получившаяся буква?

Тетивщик нащупал на койке свою весту, расстелил ее на столе, поверх положил бумагу, прижал к листу подушечку пальца и несколько раз обвел ее, повторяя и углубляя контур. Убедившись, что он хорошо ощущает края получившегося овала, Пеппо осторожно изобразил в нем букву, напряженно следя, чтобы острие пера не скользнуло в канавку, отмечавшую границы.

Потренировавшись некоторое время, Пеппо ощупал бороздки, оставленные на обороте пером. Они казались довольно отчетливыми. Затем снова измерил пальцами лист – в такой строке, пожалуй, уместится три-четыре недлинных слова. Черт, а ведь строка могла уклониться вверх или вниз, верно? А нажимать на перо сильнее, чтоб строку можно было нащупать на обороте листа, тетивщик опасался: запросто проткнешь бумагу. Подумав пару секунд, Пеппо снял пояс и положил на лист. Попробуем так.