Бес в серебряной ловушке

…Уже рассвело, когда подросток сложил первое в своей жизни письмо и тщательно запечатал края свечным воском. Устало оперся о стол, на котором в беспорядке лежали исчерканные на все лады листы. Он не знал, можно ли разобрать написанные им строки. Но очень надеялся на догадливость друга и на свою лукавую, непостоянную, но подчас довольно сговорчивую удачу. Дело было за малым. Письмо предстояло передать.

* * *

День выдался не по-летнему хмурый, но Пеппо, не сомкнувший прошлой ночью глаз, радовался прохладе и мелкому реденькому дождику. С утра к нему постучались двое шумных говорливых вояк и купили четыре тетивы, две из которых Пеппо тут же натянул на принесенные служивыми арбалеты. Получив горсть монет и массу интереснейших подробностей из личной жизни какого-то капрала, подросток распрощался с визитерами и отметил, что день начался удачно. Спустившись, Пеппо наведался с пустым кувшином на кухню и, пока хмурая кухарка возилась с крышкой бочки, осторожно бросил лоскут рясы в растопленный очаг.

Однако план складываться не желал. Самому войти в тратторию нельзя. Послать кого-то тоже опасно. На улицах всегда трется достаточно шалопаев, готовых за медяк отнести что и куда угодно. Но вся эта пронырливая братия за второй медяк охотно сообщит первому встречному, и куда было отнесено письмо, и кто его передал.

Погруженный в размышления, Пеппо неспешно шагал по узкому, будто тесьма, переулку, слыша впереди знакомые раскаты колокола Мадонны дель’Орто. Слева канал плескался о каменные тиски стен. Бессознательно ведя по шатким перильцам ладонью, тетивщик услышал позади торопливые семенящие шаги и машинально шагнул вплотную к перилам, чтобы пропустить спешащего прохожего. Шаги приблизились, кто-то маленький и щуплый протиснулся между стеной и замедлившим шаги подростком.

И вдруг тетивщик уловил, как суетливое шарканье босых ног запнулось и прохожий оступился… Пеппо назубок знал этот нехитрый приемец. Выждав секунду, когда прощелыга толкнет его, падая, подросток молниеносным движением хлопнул себя по правому карману и вцепился в узкую, невероятно маленькую ладонь.

Он ждал ругательства, тычка в колено или живот, рывка – любой естественной реакции пойманного воришки. Но в ответ раздался испуганный визг, захлебнувшийся горьким плачем, а крошечная рука безвольно затрепетала в тисках пальцев тетивщика, не пытаясь освободиться. Слегка сбитый с толку, Пеппо ослабил хватку, но незадачливый карманник отчего-то все не отнимал руки, словно не понимая, что сейчас без труда можно удрать. «Первый раз промышлять пошел, не иначе», – подумал тетивщик и опустился на одно колено, слыша, что теперь плач раздается напротив его лица. Бедолаге, пытавшемуся обокрасть Пеппо, было не больше восьми лет…

– Ну, будет тебе разливаться, – строго промолвил юноша. – Не бью же, патрульных не зову, чего убиваешься?

Малыш, еще больше напуганный этой отповедью, вмиг затих, заполошно всхлипывая и шмыгая носом.

– П…ростите, господин… – гнусаво от плача пробормотал он, и Пеппо удивленно вскинул брови. Он знал этот голос.

– Тебе чего неймется, неслух? Ты же в траттории прислуживаешь, где я живу, верно? Неужели не хватает? Тебе же не жену c детворой кормить.

Через несколько секунд молчания ребенок, снова всхлипнув, сокрушенно вздохнул:

– Узнали. Я-то думал… я думал…

Пеппо понял, что маленький слуга готов снова разреветься.

– Ты погоди плакать. Тебя как зовут? – спросил он уже совсем мирно.

– Алонсо… – нерешительно ответил мальчик и вдруг истошно завопил: – Не рассказывайте дядюшке, господин! Не рассказывайте, Христом вас заклинаю! Выгонит он меня! Да еще матери расскажет, сраму-то!

– Не шуми. Глядишь, подумают, я тебя топить собрался, – покачал головой тетивщик. – А дядюшке не стану доносить, ежели ты мне сейчас честно скажешь, зачем в воров играть затеял и что за дурак тебя подучил.

Алонсо шмыгнул носом:

– Так матушка-то у меня на сносях. Слаба очень, работать почти не может, а отца где-то кондотьер гоняет, в наемниках он. Я у дядюшки в услужении, господа военные монет пять, бывает, в день сунут, так и крутимся. Да мало… Матушке питаться надо хорошо, повитуха сказала, а то дитя хворое народится. Ну я и подумал… я подумал… Вы вчера, эвон, четыре листа бумаги извели, при деньгах, стало быть. А у меня приятели в квартале есть… Ну, не думайте, они не какие-то там… Так, просто, рассказали того да другого. Я за вами от траттории шел. Подумал… ну…

Ребенок запнулся и замолчал, учащенно дыша.

– Ясно, – усмехнулся Пеппо. – Только ты, брат, запомни: никогда слепого обокрасть не пытайся. Нам ворон считать нельзя, мы всегда настороже. Если уж совсем нужда приперла – выбирай подвыпивших селян, которые вокруг рынков с подводами трутся. Эти ушами хлопают – с них штаны снимешь, а они и не приметят.

Алонсо от неожиданности икнул, а тетивщик рассмеялся и потрепал малыша по взъерошенным жестким волосам: