Besame mucho, клуша!

Анна Яковлева Besame mucho, клуша!

Все описанные события — вымышлены, все совпадения — случайны.

Старенький телефонный аппарат, который мама уважительно называла «раритет» и категорически отказывалась заменить на радиотелефон, делал минутную передышку и снова надрывно хрипел — Лера прикрутила звонок до минимума. Может, это Казимир?

За шесть дней Казик дважды звонил на мобильный, тем и ограничился. Возможно, уверен был, что выхода у жены нет. Лера готова была согласиться с мужем: возвращение в редакцию было равнозначно возвращению в семью. Муж и начальник в одном флаконе — одно проистекает из другого… Как курица и яйцо. Тьфу!

Звонок не унимался. Лера уже пробовала накрывать аппарат подушками — не спасло. Полузадушенный хрип преследовал в ванной, на кухне и в спальне. Оставалось только перерезать шнур, но вызов электрика представлялся Лере еще большим кошмаром, чем настойчивый треск аппарата.

— Алло? — в нос произнесла Валерия: слезы сделали свое дело, до неузнаваемости изменив не только лицо, но и голос.

— Здравствуйте, я могу услышать Валерию Константиновну? — Резкий, не отшлифованный образованием голос принадлежал Шурочке Величко, секретарше Казимира.

— Нет. Валерия Константиновна на даче. — Лере удались мамины интонации.

Шурочка приуныла:

— Да? Это из приемной главного редактора звонят. — Ну конечно с ударением на «о» — чего еще ждать от пейзанки. — А как с ней связаться?

— Я передам дочери, что ее искали, — пообещала Лера чужим голосом.

Не успела трубка лечь на рычаг, как пытка тут же продолжилась, и Лера чуть ли не с ненавистью покосилась на телефон. Где только силы берет, подлец! Просто с ума сойти.

— Кончай дурака валять. Девочка моя, ты на работу собираешься? — проявила будничный интерес Галина Бочарникова. Эта не спутает никого и никогда.

Недельные отгулы, в которые не ушла, а канула Ковалева после «драмы на работе», закончились вчера, но Лера не представляла, как войдет в редакцию и окажется под прицелом нескольких десятков пар глаз. При мысли о свидетелях своего позора Валерию окатывала волна жгучего стыда. Оказывается, это стыдно — быть обманутой женой. Об этом казусе Лера размышляла не переставая.

Горе побежденным!

Любимая работа усилиями коллег превратится в пытку.

Нет, коллеги — люди интеллигентные, но это среднестатистическая интеллигентность. А чувство такта — удел избранных.

Может, перейти во внештатные корреспонденты?

Лера бросила контрольный взгляд в зеркало. Пфф.

На нее смотрело пришибленное существо с полным набором первичных и вторичных признаков женщины, заставшей мужа с другой: набрякшие веки, распухшее лицо, отеки, нездоровый цвет лица и взбунтовавшиеся волосы. И облезлый маникюр, до которого ей нет никакого дела.

В таком аварийном состоянии Лера находилась только дважды — после выкидышей. Ее отрицательный резус-фактор никак не хотел уживаться с резус-положительным семенем Казимира.

В остальное время Ковалева посещала бассейн, без фанатизма боролась с лишними килограммами, морщинами и хандрой, которая накатывала из-за нестыковки с материнством. Так в чем ее вина?

Низкий, прокуренный голос в трубке басил:

— Приезжай, — Бочарникова сделала затяжку, — тут дело есть, как раз для тебя.

Лера живо представила, как Галка пыхтит, и даже услышала запах дыма.

— Галь, я не могу. — Признание далось нелегко.

Чего-то подобного Галка ждала от своей подруги:

— Он, значит, может, а ты не можешь? Отлично. Он что, наказал тебя? В угол на горох поставил или, может, пристегнул наручниками к батарее?

— Да, — коротко подтвердила Лера. Именно так она себя и чувствовала.

— Ну что с тобой делать, Лерка? — возмутилась Бочарникова. — Это не ты, это он должен стыдиться и бояться! Этот Иуда! Понятно? Он, а не ты!

Если бы!

— А чего ему бояться-то? — с надеждой спросила Лера.

— Праведного Божьего гнева, не знаю, карающей десницы или там — тебя! Мужчина должен чего-то бояться в своей жизни. Ну хотя бы одинокой старости, как расплаты за свои похождения.

— Старости — это я понимаю, но меня-то — с какой стати? Таких, как я, невозможно бояться по определению.

— А вот это зря. Любая другая на твоем месте устроила бы этой гниде вырванные годы.

— Я тем и устраиваю Казимира, что ничего не могу устроить, прости за каламбур.

— Любой сможет, если захочет, — не согласилась Бочарникова. — Так я тебя жду?

— Хорошо, — решилась Лера, — сейчас приеду.

И впервые за много лет подкрасила глаза и губы.

И вспомнила: ключ от «фольксвагена» с мятым бампером она отстегнула от общей связки, когда уходила от Казика, и царственным жестом бросила на комод в прихожей. Значит, теперь она безлошадная.

Тем лучше — не зря накрасилась.

…В маршрутке воспоминания недельной давности накрыли Леру с головой — пока ехала, в тысячу первый раз прогнала в памяти, перетасовала и перемонтировала кадры с поправкой на союз «если»…