Бесчувственные сердца (ЛП)

Она не двигается. Я стою на месте, держа дверь открытой, чтобы она не закрылась, потому что вовремя вспоминаю, что оставил ключи на столе. Я использую это время, чтобы привести себя в порядок и не упасть на колени по совершенно другой причине.

— Я принесла итальянскую, — говорит она, пожимая плечами, и к этой застенчивой улыбке добавляются два ярких розовых пятна на щеках.

— Детка.

— Наверное, я сначала должна была написать, чтобы убедиться в том, что тебе нравится итальянская кухня, но я подумала, а кто не любит итальянскую кухню?

Чёрт, эта девчонка.

— Детка, — повторяю я.

— Ты ведь любишь итальянскую кухню? — спрашивает она, хмуро глядя на меня.

Мои пальцы зудят от желания прикоснуться к ней. Притянуть её в свои объятия и прижать к своему телу. Чувствовать её.

Чёрт, с меня хватит.

— Ари, иди сюда и поцелуй меня.

Её глаза расширяются, а розовые щёки еще больше краснеют. Я собираюсь отпустить дверь, не заботясь о том, что мне придётся, чёрт возьми, провести нас вокруг здания, чтобы вернуться. Нет, меня это не беспокоит, если это означает, что я доберусь до неё. Я делаю шаг вперёд, вытягивая одну руку, почти отрываясь от двери. Затем она начинает двигаться, и прежде чем успеваю поправить свой твердый член, её тело прижимается к моему, а голова откидывается назад, чтобы взглянуть на меня.

Я наклоняюсь ближе, не желая наблюдать за тем, как она стоит на цыпочках.

Она слегка подпрыгивает, и я понимаю, что она поднялась так высоко, как только смогла, и нуждается в немного большей помощи, чем простой наклон головы.

Я опускаю голову еще на дюйм, и ее губы оказываются на моих.

Я двигаю ногой в сторону, чтобы удержать дверь, и зарываюсь руками в её густые волосы, беря под контроль наш поцелуй. Она стонет, когда я наклоняю её голову, проникая глубже в рот. Когда отстраняюсь, она не открывает глаз, и я облизываю губы, её вкус на моём языке заставляет меня хотеть большего.

— В следующий раз, Ари, — бормочу я тихо и глубоко, в моём тоне слышится желание, которое совсем не замаскировано.

Когда её карие глаза снова смотрят на меня, я продолжаю:

— В следующий раз, и мне плевать, даже если мы не виделись всего лишь час, ты меня целуешь.

— Ладно, — выдыхает она. Моментально. Уверенно. Ничто не заставило её задуматься хоть на секунду.

— Тебе это нравится?

Она кивает.

— Тогда, детка, дай мне поцеловать эти губы снова.

Мы наконец возвращаемся в мой кабинет после того, как я получаю более длительный поцелуй от этих сладких губ. Мне удается проигнорировать внутренний голос, приказывающий мне толкнуть её на стол и взять её прямо на нём. Я преодолеваю это желание и помогаю убрать со стола, освободив место для нашего ужина. Она всё ещё улыбается, когда заканчивает распаковывать принесённую еду. Мой голод из-за восхитительно пахнущих блюд, которые она распаковала, сменяется голодом к ней. Она принесла так много еды, что мне пришлось сесть и наблюдать, как она вытаскивает всё больше и больше контейнеров из пакетов, которые принесла. В комплекте с тарелками, столовыми приборами и салфетками.

— И что же ты сделала? Заказала всё, что у них было?

— Почти, — смеётся она. — Я знаю владельца, поэтому просто позвонила и попросила ассортимент всех их главных блюд. Я не была уверена, что тебе понравится или насколько ты будешь голодным, поэтому я... ну, хотела быть уверена, что среди всего этого окажется что-то, что тебе понравится.

Я не отвечаю, но, когда её румянец возвращается, это поражает меня так же сильно, как и её желание позаботится обо мне. Я смеюсь про себя и хватаю тарелку, молча наполняя её всем понемногу из каждого контейнера, которого принесла мне моя девочка.

Моя девочка. Да. Думаю, мне чертовски нравится, как это звучит.

— Итак, расскажи мне, как ты стал владельцем стриптиз-клуба? — спрашивает она, когда мы усаживаемся на свои места.

Я поднимаю глаза поверх горы еды и лишь мельком бросаю взгляд на её тарелку, улыбаясь разнице между нами.

— Думаю, как и все остальные.

Она отламывает кусочек лазаньи, и морщинка на её лбу заставляет меня бросить вилку, полную еды, обратно на тарелку. Она не станет больше расспрашивать. Я знаю, она не сделает этого. Но я уверен, что её не удовлетворил мой расплывчатый ответ.

— Это само нашло меня, — она сглатывает, хмурясь всё сильнее. — Звучит довольно глупо, когда я говорю это вслух, но так оно и было. Я рос на улице, даже в те годы, когда у меня был дом, куда я мог бы пойти. Так было легче, хочешь верь, хочешь нет. Я был молод, но чертовски умён. Не мешало и то, что в свои шестнадцать я выглядел намного старше. До меня хозяином здесь был Харрис. Когда я объявился в поисках работы, у него не было причин сомневаться в моём возрасте. Ведь я мог предоставить ему доказательства того, что я был достаточно взрослым, чтобы находиться там.

— Если ты выглядел хоть немного близко к тому, как выглядишь сейчас, держу пари, он поверил тебе без доказательств, — смеется она.

— За двадцать лет мало что изменилось, если не считать нескольких седых волос.