Бесчувственные

Сидел в замкнутом пространстве и остекленевшим взором смотрел в стекло. Сквозь тонированное окно просвечивался тускло, яркий, разноцветный свет. Качнувшись вперед, приложил руку к груди растирая ее. Учащенно задышал и поморщился:

— Только не очередной приступ… Не сейчас…

Двери резко распахнулись, даже не удосужились постучаться.

— Почему без стука — подскочил и сорвался на охране.

— Ти… Тиммууур Марр…

— Да говори уже, блять!

— Перед клубом девчонку сбили.

Рванул вниз, но набатом в медленном ритме стук в ушах…

… Стук… перепрыгивая через пару лестниц, вниз.

… Стук… оббегаю всю толпу в зале.

… Стук… выбегаю прямиком на улицу.

… Стук… Громкое дыхание, словно слышат все… Стук… Задыхаясь, приближаюсь к обездвиженному окроваленному телу… Стук… Застыл около нее…

«Боже, сколько крови… И ведь они были вместе в машине… Всю жизнь вместе… Так жаль, что дети остались сиротами… Такие мальчишки славные… Как они теперь? В детский дом? — и женский плач».

Сделал жадный, громкий глоток, словно вынырнул из глубины. Тело вдруг очнулось, покалывая всё. В ушах шумный гул, а перед глазами расплывающаяся картинка. Как тогда… Как тогда, пятнадцать лет назад…

Завалился на колени перед ней, боясь притронуться. Боясь, узнать, что мертва… Она ведь так не естественно лежит. И эти открытые глаза со струйкой крови изо рта. И эта блуждающая улыбка, которую не видел никогда.

— Клуб «ViRGiNS», срочно скорую сюда. Тут девушку сбили…

— Ты слышишь… Слышишьь… меня? — прохрипел ей, нависая сверху над ней — Потерпи… Потерпи, сейчас скорая приедет…

Глава 17

— Тимур Маратович… встаньте… — вскинул голову на растерянный голос, который доносился надо мной, сквозь гул сирены и людской шумихи, возле недавних событий происшествия.

- Ч…тоо…? — не мог вымолвить простую фразу. Произношение глухое, еле различимое.

- Вставайте… Вы… Вы, сидите на коленях, Тимур Маратович… — взирал на Павла, и не мог понять, что он хочет от меня.

Опустил голову, но казалось, что безвольно опала тридцати двух килограммовая гиря. Таращился на свои соприкасающиеся колени с мокрым асфальтом. На грязные, черные, классические брюки замазанные… в грязи, и… крови… Откуда она? Я же… Я же, к ней так и не прикоснулся…

Находился в какой-то жутко-холодной прострации, где выключили весь свет… А там… Там зябко… там мучительно… и сука, снова больно… От чего-то, как тогда. Я, помню её еще… ту боль… ту пустоту… Ощущал, как в этом тошнотворном безумие, меня окутывает беспамятство… Неееет… Не то… Не то беспамятство, когда от неконтролируемой злобы теряю весь рассудок, а то, когда чую смертельную вонь. Которая как ядовитая змея, просачивается в ноздри, раздражая обонятельные рефлексы. Будоражит нервы, цепенея в неконтролируемом страхе. Как закрытый в клетке дикий зверь, который всегда жил на свободе. Который, никогда не ведал заточения…

Вся ночная улица окрашивалась во вращающейся, красный цвет, от мигалок. Сквозь рокотание, проскальзывали резкие звуки металлических носилок. Расфокусированным взглядом, отстранено наблюдал за суетой вокруг. Не мог сделать вдох полной грудью. Нелепо растерялся как мальчишка. Как тот, мальчишка, который еще не вкусил и не унюхал жизнь… не успел испробовать, вкус и запах цинизма…

- Есть тут, её родственники или знакомые?! Или, тут все очевидцы? — грубо выкрикнул в пространство женский голос. Учащенно задышав, зажмурил глаза. «Приди в себя… Это ведь не они…».

- Закрывайте, и поедем. Нет никого — последняя брошенная фраза была себе под нос.

— Я… Я, еду… с вами. Я… я, др…друг. — надтреснутый голос вырвался из недр. Поднимаясь и двигаясь в сторону скорой, понял, что тело окаменело как гранит. Двигался на инстинктах. Залезая на место для сопровождающих — больных, уловил сочувствующий, цепкий взгляд фельдшера.

— Двигаемся! Саня, быстро! Иначе… — столкнулись взглядами с грузной женщиной, и поняли друг друга без слов.

— Не дурак, Настя. Понял! — мигалки в этот момент заревели еще громче, а машина резко дернулась вперед.

— Какая у нее группа крови?

- Я… не знаю. — медицинский работник, свела брови к переносице — Кто-то знает? Позвони, узнай! — отчетливо слышалось пренебрежительность в голосе.

— Нет. Я единственный у нее — и эти слова отозвались глубоко в сердце. В ледяном сердце, где думал нет ни для кого мест, кроме своей семьи.

Невидяще глядел на ее хрупкую беззащитную фигурку, и все больше понимал, что это все дурной сон… Тот, что не покидал меня пятнадцать лет. Просто очередной сон, преследующий меня, годами. Сейчас казалось, проснусь и все исчезнет с туманной дымкой сонного марева.

Весь путь до больницы меня не покидало ощущения, что я, что-то упустил… или кого-то… Снова, в голове мысли что, меня покидает нужный мне человек. Набатом отбивало в голове, что не могу потерять еще и её… И сейчас совсем не хотелось понимать, почему в башку лезут эти провокационные мысли. С чего вдруг?!