Читаем Беседа полностью

Беседа

Последние листья осень сорвет,И когда настанет зима,В пустые залы театров войдетГолливуд, сошедший с ума.Он нахлынет в фойе,Он займет партер,И подмостки вновь оживут:«Покажи нам трагедию жертв и потерь,Которых не знал Голливуд!»«На сцену, приятель!На сцену все!На сцену, актеры и конферансье!Вас слушает Голливуд!..»Артист, которому много лет,Выйдет и запоет,Он вынет заржавленный пистолетИ отца родного убьет!Сангвиник, сидящий в первом ряду,Вскочит на авансцену:«Простите, я всю эту ерунду,Все страсти в любом альманахе найду,Я знаю этому цену!Прошли года.Их шум затих.Это было очень давно.Мы бездну родственников своихУничтожали в кино.— Ах, дочь!— Ах, сын!— Ах, мать моя!..И вот изрезана вся семья,И зритель слезится в истерике…Страданье становится пошлым, и вот —Слеза из театра ушла и бредетПо всей остальной Америке…Слушайте, Джэмс, или как вас зовут —Нас не обманешь — мы все-таки Голливуд!»И старый актер, который устал,Который губы зовет «уста»,Пройдет к себе за кулисы.Он вынет заржавленный пистолет,Он скажет: «Мне уже много лет,Пора уже застрелиться!»И тогда пикантный и полунагой,Тросточкой помавая,Выйдет на сцену и шаркнет ногойКомик из Уругвая.

Комик.

Все, понятно, очень просто —Не смеялись вы давно.Киньтесь с Бруклинского моста —Это очень смешно!Гоп!Гоп!Все продали. Ничего нет.Мертвым это все равно.Голенькими похоронят —Это очень смешно!Гоп!Гоп!Схоронил за трое сутокДвух детей и заодноСам повешусь… Кроме шуток,Это очень смешно!Гоп!Гоп!Я счастлив.Я знаю свое ремесло!Смотрите, куда меня занесло —До самого потолка!Я надену петлю, перестану дышать,Но трость, как живая, будет дрожатьНа кончике языка!..

Сангвиник.

Смежились глаза и закрылись пути.Он молод был, он дышал огнем…Ему еще не было тридцати…Утрите мне слезы — я плачу о нем!

Голос из публики.

Без цинизма!

Сангвиник.

Хорошо. Постараюсь.

А трагик? Его холодеет висок,И смерть прикоснулась к холодным устам,И пуля прошла сквозь его мозжечок,Сквозь цитаты трагедий, дремавшие там.Он с демонами сражался в пылу,Колумбом прошел бутафорские бури,И вот он лежит на холодном полу,Как голая девушка на гравюре…Я говорю трогательно?

Зал.

Очень!

Сангвиник.

В небытие мертвецов проводив,Чуткой акустикой этого залаВы слышали, как у искусства в грудиКлапан за клапаном сердце смолкало.Я видел, как жалость сгущалась над вамиКак в судороге подбородки тряслись[4].. . . . . . . . . .