Беседа

Чуть не задохшийся конверт.

И близко так, но мимо, мимо

Плывут знакомые черты…

(Как старый друг, почти любимый,

Я с вами перейду на «ты».)

Моя нечаянная радость!

Ты держишь в Астрахань пути,

Чтоб новый мир, чтоб жизни сладость

 В соленых брызгах обрести.

Тебе морей пространства любы,

Но разве в них запомнишь ты

Мои измученные губы,

Мои колючие черты?!

Нас дни и годы атакуют,

Но так же, вожжи теребя,

Извозчик едет чрез Сумскую,

Но без меня и без тебя.

И так проходит день за днем,

И люди женятся кругом,

И Рувочка семейным зданьем

Уже осел на бытие…

Пусть примет он все пожеланья

И все сочувствие мое!..

Чтоб не терять нам связь живую,

Не ошибись опять, смотри:

Не на Кропоткинской живу я,

А на Покровке, № 3.

Целую в губы и глаза…

Ты против этого?.. Я за!

1930

2

В гордости и в уваженьи

Сохраню я милый образ Жени.

Все порывы молодого часа

Я храню, как старая сберкасса,

Унося с собою в день грядущий

Молодости счет быстротекущий.

Я мечтал прильнуть к высокой Славе,

Точно так, как ты прильнула к Савве,

Но стихи, как брошенные дети,

Не жильцы на этом белом свете.

Что же! Пусть! Тебе ведь все равно!

Хаим успокоился давно.

1943 Северо-Западный фронт

*

Когда рисуешь портрет товарища,

Ты утверждаешь улыбку, возраст…

Теперь, дорогая, ты не состаришься

Всегда одинаковая, близко, возле.

Выбери, милая, время любое,

Уезжай далеко, далеко — в невидимое.

Ты ведь не знаешь, что я с тобою

Нарисованною, выдуманною…

Будь же, как прежде, ко мне холодна,

Зови меня строго по имени-отчеству,

Только не уходи с полотна,

Не оставляй меня в одиночестве.

Я ведь не был навязчив ни одной минуты.

Я просто искал и пришел к искомому,

Я рисовал без претензий, будто

Ты по пути зашла к знакомому.

И я не хочу, чтобы ты сердилась!

Хоть эту радость иметь я вправе?

Милая! Где ты остановилась?

В Киеве? В Кременчуге? В Полтаве?

Маленький железнодорожный билет —

От него зависит — далеко или близко…

Ты знаешь, я в жизни не был согрет

Теплою радостью переписки.

Я каждую краску в ладонях грею

Прежде, чем к полотну прикоснуться…

Милая! Приезжай скорее!

Пора, дорогая, пора вернуться!

СУД

Нет! Это не только черные буквы,

Сухой протокол суда —

Это детские крики из «душегубки»

Доносятся к нам сюда.

Нет! Это не перечень тех, кто умер,

Не все протокол сказал —

Это матери в смертном своем безумьи

Входят в судебный зал.

К расплате! Во имя возмездия сразу

Мы все явились сюда,

И легким дымком углекислого газа

Пахнуло в зале суда!

И тридцать тысяч советских граждан

В предсмертном своем бреду

Незримо присутствуют в зале — и каждый

 Свидетельствует суду.

И каждый в лицо узнает подсудимых

И смотрит на них в упор:

Мы не забудем! И мы не простим их!

И неумолим приговор!

194(?)

ДИСЦИПЛИНА

Я о долге не забывал,

Я — за доблесть стихотворенья,

Сколько раз я ранен бывал

У высоток мировоззренья!

Ночь над госпиталем плыла

Массой темною и сырою,

Дисциплина солдат была

Медицинской моей сестрою.

Почему я живу в труде?

Почему я не сбился с круга?

Потому что всегда, везде

Дисциплина моя подруга.

Я ей многое обещал,

Я сулил ей вершины счастья,

Я чайком ее угощал

После холода и ненастья.

Таял в чашечке рафинад,

Плыли маленькие чаинки…

У меня сорок лет подряд

Лучше не было вечеринки.

Я чудес обрету края,

Без усилия горы сдвину,

Если только вовремя я

Позову свою дисциплину.

И строка бежит за строкой,

Пышет молодости горенье,

Потому что она со мной

В этом маленьком стихотвореньи.

НЕДЕЛЯ^[5]

Пятница, суббота, воскресенье…

Нет у нас от старости спасенья!

Ты состарилась, судьба? Ну что же,

Постарайся выглядеть моложе.

Пусть войны гражданской острова

Далеки и видятся едва;

Пусть войны Отечественной реки

В море времени ушли навеки —

О неделях будущих порой,

Молодежь, советуйся со мной,

Чтоб узнать, как попадает в цель

Беспощадный автомат недель.

Пятница, суббота, воскресенье…

Нет у нас от старости спасенья.

Потянулись следом, как всегда,

Понедельник, вторник и среда,

И живет четверг немолодой

Между пятницею и средой.

ПЕСНЯ

Улицею скользкою

Ты идешь домой,

Светишь папироскою,

Дорогой ты мой!

До чего же мирные

У тебя шаги!

Но шумят квартирные

За тобой долги.

Дни, что были редкими,

Можно перечесть,

У тебя с соседками

Отношенья есть.

С ними, многолетними,

Ты давно живешь,

Никакими сплетнями

Правды не собьешь.

Засветились свечками

Огоньки любви…

Вместе с человечками

Так вот и живи!

Улицею скользкою…

Угрожает холодом

Близкая зима,

Все, что было молодо,

Ничего нема.

Так вот ничегошеньки

Не осталось нам,

Лишь дождей горошинки

Хлещут по домам.

И сквозь неба скважинки

Дождь идет, идет,

Ты попал в неважненький

Этот переплет.

Улицею скользкою…

Вот ударит гром еще

В близкой стороне…

Если ты беспомощный,

Что же делать мне?

Голод одиночества

Мною не забыт…

Все мое пророчество —

Одинокий быт.

Улицею скользкою…

*

Закон борьбы всегда неистов,

Была ты, жизнь, иль не была?

Трезвонят среди атеистов

Церковные колокола.

Разнообразны все дороги,

Какое множество дорог!

. . . . . . . . . .

. . . . . . . . . .

1963

*

От слабости, от крика удержи

Ничьи другие, а свои страданья,

Разрушенной надежды блиндажи,

 Осенние окопы ожиданья.

Я ничего не сообщаю нового —

Пять долгих лет тебя я громко звал,