Беседа с адвокатом

ТАИР – Ну не обязательно посадить. Он может и иное наказание назначить – общественные работы или что-то другое, более мягкое, чем тюремный срок. Но мнение судьи при решении самого главного вопроса: «виновен – невиновен» – ничего не значит. Он просто должен следить, чтобы присяжные действовали в соответствии с законной процедурой.

НА РОДНЫХ ПРОСТОРАХ

ДАНИЯЛ – А у нас в Казахстане?

ТАИР – Наш УПК смешанного типа. Почему смешанного? Потому что у нас есть две стадии уголовного процесса – досудебное расследование и судебное рассмотрение. Первая стадия – досудебное рассмотрение – носит элементы инквизиционного характера…

ДАНИЯЛ – О боже, чур не меня!

ТАИР – На самом деле не стоит пугаться этого слова, даже после всех тех ужасов, которые мы друг другу порассказали. Это просто термин, он в юридической науке используется. В наше время он означает не пыточные допросы или охоту на ведьм, а ситуацию, при которой подозреваемый ограничен в возможности защищаться.

ДАНИЯЛ – А это тоже нехорошо?

ТАИР – Ну, сами подумайте – я, адвокат, и мой клиент не можем ознакомиться со всеми материалами уголовного дела в ходе досудебного следствия. Человека ведут допрашивать, а я не знаю, что у следователя за доказательства собраны. Я не могу заранее выработать свою тактику поведения, тактику ответа на его каверзные вопросы.

ДАНИЯЛ – Но так следователю легче заставить преступника проговориться…

ТАИР – Согласен, но с другой стороны, можно поймать невинного человека на слове, подстроить ему ловушку. Или человека, частично виновного в преступлении, склонить принять на себя часть чужой вины.

ДАНИИЛ – Да, получается не совсем справедливо.

ТАИР – И даже, если следователь ведет абсолютно честную игру, нетранспарентность процесса ставит подозреваемого в сложное положение. И это во время досудебного следствия. Но когда дело поступает в суд, то сторона защиты получает все материалы уголовного дела, и мы, в общем-то, можем защищаться от совершенно конкретных обвинений и искать контраргументы на известные нам аргументы обвинения.

ДАНИИЛ – Понятно. Начинается уже не «избиение младенцев», а состязание.

ТАИР – Во всяком случае, не игра в одни ворота. Такая форма уголовного процесса начала развиваться во Франции, в Германии, потом её переняла Россия. Казахстан получил после развала Советского Союза уголовный процесс вместе со всеми его недостатками. Но как бы мы критично ни относились к нашей системе, нужно признать очень важный момент: уголовный процесс у нас в Казахстане постепенно переходит от смешанного типа к состязательному. У нас расширилась форма судебного контроля, сейчас он появляется ещё в ходе досудебного расследования. Я могу прийти в суд как защитник и сказать: «Мне не нравится, как расследуется уголовное дело, следователь нарушает права моего подзащитного. Представляю аргументы в пользу своей точки зрения. Прошу судью обязать следователя выполнить определенные нормативные процедуры, следственные действия…»

ДАНИИЛ – И что, прямо-таки всегда судья идет навстречу?

ТАИР – Конечно, нет. Но важен сам принцип – я могу что-то оспорить, а во-вторых, я ведь и решения судьи или прокурора могу обжаловать ещё до начала судебного процесса. Это их тоже мобилизует, заставляет серьезнее относиться к своим обязанностям – в первую очередь, к соблюдению прав моего подзащитного. Я вот уже упоминал, что была такая форма приговора – «оставление в подозрении». И помнится, когда я следователем работал, то мог прекратить уголовное дело за недоказанностью вины. Даже была в УПК такая норма «Прекращение уголовного дела за недоказанностью». То есть вроде как ничего не доказали, никого не посадили, а пятно на репутации оставалось на всю жизнь. Сейчас такого нет.

ДАНИИЛ – А как сейчас формулируется?

ТАИР – Сейчас, если нет доказательств, уголовное дело прекращается за отсутствием состава преступления…

ДАНИИЛ – А в чем разница?

ТАИР – Знаете, есть такая пословица: не пойман не вор?

ДАНИИЛ – Конечно.

ТАИР – Так вот, прежняя формулировка – это как если сказать: думаем, что вор, но, увы, не поймали.

ДАНИИЛ – А сейчас это означает: если не поймали, то и вором нельзя считать?

ТАИР – Сейчас отсутствие доказательств равносильно отсутствию состава преступления. Это вот – как раз пример постепенной эволюции нашего уголовного процесса, его перехода к состязательности. Хотя, конечно, далеко еще нам до уголовного процесса, который полностью бы защищал права человека.

ДАНИИЛ – Хотелось бы поскорее…

ТАИР – Справедливости ради надо сказать, что эволюция происходит не только в сфере уголовного процесса. Это не изолированное какое- то явление, не в пустыне. Надо её рассматривать в системе и взаимосвязи с другими отраслями права, например, с гражданским процессом, где дело обстоит уже несколько иначе.

ДАНИИЛ – Лучше или хуже?