Беседы

Народный артист СССР Владимир Абрамович Этуш является представителем той самой плеяды великих мастеров актерского искусства, коими был славен век минувший и, увы, не может пока похвастаться нынешний, — представителем эпохи Профессионалов. В беседе Владимира Этуша и главного редактора «ЭС» Александра Агеева поднимаются далеко не только вопросы «чистого искусства», но и многие вечные проблемы…

— Сколько, на Ваш взгляд, в жизни человека бывает стратегических событий? И какого типа события можно отнести к стратегическим?

— Смотря что считать стратегическим событием. Я никогда не рассматривал свою жизнь с этой точки зрения. Женитьба и рождение ребенка — это стратегические события?

— Вероятно, они меняют жизнь, имеют необратимые долгосрочные последствия.

— А смерть близкого — стратегическое событие? Война — стратегическое событие? Все это мне довелось пережить.

— А были ли среди этих событий непредсказуемые? И вообще, можно ли в жизни что-то прогнозировать?

— Ну, рождение ребенка, например, — жена вдруг говорит: «Ты знаешь, у нас будет…» А уж война тем более. Она буквально свалилась нам на головы. Наверное, где-то, в каких-то правительственных сферах, ее и ждали, но для меня это было совершенно неожиданно.

— Как Вы восприняли события 1990-х гг.? Что это было, на Ваш взгляд — вихрь, стихия, измена?

— Во всяком случае, что-то совершенно необычное. Когда к власти пришел Горбачев, стало явно, что что-то изменится, но ГКЧП я никак не ожидал.

— Как Вы думаете, почему распался Союз? Ведь была же единая многонациональная семья, «братских народов союз вековой».

— И в этой семье все время зрело недовольство. Оно достигало определенного уровня, и его гасили. В конце концов нашлись достаточно смелые люди, которые начали перестройку. Когда Андропов стал генсеком, ходили слухи, что он недоволен состоянием дел в государстве и считает, что надо что-то делать. И не только он это понимал. Не случайно после Черненко избрали молодого Горбачева. Жаль, что он оказался нерешительным человеком, совершил много ошибок. Ведь ГКЧП не могло появиться на пустом месте — значит, были люди, которые не хотели никаких перемен.

— Как думаете, Горбачев знал о ГКЧП и руководил им?

— Нет. Его же арестовали в Форосе.

— А не было ли это спектаклем?

— Уверен, что нет.

— Это Вы говорите как режиссер и как актер?

— Нет, не как режиссер, а как человек.

— Скажите, кто был симпатичней в то время — Ельцин или Горбачев?

— Ельцин.

— И чем же он так привлекал людей?

— Тем, что влез на танк, тем, что орал, и даже тем, что, как про него говорили, выпивал.

— Это сближало его с народом?

— Конечно. Я был знаком с Ельциным и Наину Иосифовну знаю. Не хочу говорить о нем плохо. Как бы то ни было, он не побежал прятаться, а влез на танк и оттуда провозглашал истины, в которые верил. И за это я его уважаю.

И Ростропович прилетел сюда, потому что поверил. Значит, в мире были какие-то веяния, заставившие его поверить и прилететь в Россию, хотя он был за границей и это могло его не коснуться. Ростропович — человек удивительной души. И если он все же приехал, значит, что-то такое существовало. И сейчас существует.

— А что сейчас существует? Раскройте секрет.

— Какие у меня секреты? Нет никаких секретов. С приходом Путина, положение которого все более и более укреплялось, началось утверждение авторитарной власти.

— Скажите, а у Вас нет ощущения, что Ваш герой, товарищ Саахов, фактически является представителем номенклатурной буржуазии того времени?

— Совершенно верно. И он как социальный типаж победил в 1990-е гг.