Беседы

— А может, их устраивает такое положение вещей?

— Видимо, устраивает. Но, перефразируя Лихачева, скажу: если погибнет многонациональная русская культура, если порвутся вековые нравственные связи — погибнет Россия. Несмотря на столь желаемые запредельно высокие цены на нефть.

М.А. Захаров — Человечество столкнулось с переизбытком информации

«Экономические стратегии», № 02-2009, стр. 80–87

В процессе беседы с Марком Захаровым может сложиться впечатление, что перед Вами находится «парадоксальный» собеседник, настолько неожиданны и жестки оказываются его суждения, в основе которых лежат крайне твердые принципы. Руководитель театра «Ленком» Марк Анатольевич Захаров, беседуя с главным редактором «ЭС» Александром Агеевым, делает экскурс в те времена, когда для зрителя рождались такие культовые постановки, как «Тиль», «»Юнона» и «Авось»", «Поминальная молитва» и другие — и когда далеко не все исторические пласты были разрешены к официальной разработке: во избежание зрительских ассоциаций, нежелательных для «генеральной линии»… Анализирует режиссер и вопросы дня сегодняшнего — угрожающее положение, в котором ныне находится русский репертуарный театр, отсутствие новых значимых имен среди драматургов и целый ряд социальных и экономических проблем.

— У нас журнал стратегический, поэтому мы Вас не будем пытать на предмет того, как Вы понимаете свои собственные спектакли, а поговорим глобально. Давайте вспомним, как Вам жилось в 1970-е и 1980-е гг.

— Большая часть моей жизни прошла в мучительной борьбе с цензурой. Благодаря тому что немалые силы были отвлечены на подавление Таганки, а также некоторых кинематографистов, мне иногда удавалось сохранять спектакли. Хотя были и прискорбные случаи. Например, спектакль «Три девушки в голубом» Петрушевской четыре года ждал встречи со зрителем, но мы не соглашались ничего переделывать, и в конце концов он появился и имел большой успех. Были сложности с рок-оперой Вознесенского и Рыбникова «»Юнона» и «Авось»", когда в 1980 г., по-моему в журнале Stern или Spigel, немецкие друзья написали: религия в Советском Союзе полностью уничтожена, и молодежь вынуждена получать свое религиозное воспитание в дважды орденоносном театре имени Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодежи. После этого я пошел на бюро горкома, готовый к полному уничтожению, но как-то удалось выжить. Несколько раз висел на ниточке после спектакля «Тиль», но об этом долго рассказывать. Короче говоря, 1970-е и 1980-е гг. — это был очень сложный период.

Тогда у нас имелось несметное количество драматургов, которые пребывали в этом качестве только до падения «железного занавеса». А как только с «железным занавесом» было покончено и им пришлось конкурировать с мировой драматургией, с мировым театром, естественно, осталось два-три человека…

— Кто например?

— Какое-то время держались Розов и Арбузов. Сейчас появились молодые ребята, до некоторой степени эпатирующие зрительный зал, но не они определяют театральный процесс в стране. Ставится в основном русская классика, которая рассказала о русском человеке, о русском менталитете, о нашем характере, о химерах, в нас сидящих. Гоголь, Чехов, Достоевский — это, так сказать, отечественное драматургическое богатство. Для порядка читаю и Улицкую, и Акунина, и Пелевина, но драматургических замыслов у меня при этом не возникает. Я сделал инсценировку по книге «День опричника» Владимира Сорокина, которого очень уважаю, и она ему понравилась. Но пока эта постановка отложена, я работаю над «Вишневым садом» Чехова.

— Т. е. актуальны сегодня не одноразовые современные авторы, а Чехов, Достоевский и Гоголь как неисчерпаемый ресурс?