Беседы

— Вы имеете в виду уже рожденных детей или аборты?

— Детей.

— В поиске Яндекс число запросов по поводу абортов в ноябре 2008 г. выросло в 22 раза.

— Вот еще один показатель того, что генофонд подрублен почти под корень. Сталинский геноцид почти целиком уничтожил русское крестьянство, командный состав армии… Общество превратилось в зомбированную массу, что мешает интегрироваться в мировое хозяйство, и это печально.

Высшее руководство пока не находит в себе сил демонтировать многие основы сталинского государства, но стремится войти в число государств с самым высоким качеством жизни.

— Фантазии?

— Конечно, фантазии. Мы всегда были склонны к утопиям. Помните, в свое время Ленин говорил: «А Вы приезжайте к нам, батенька, через десять лет!»

— Марк Анатольевич, Вы руководите огромным творческим коллективом. Назовите три принципа или правила управления Марка Захарова.

— Я сторонник компромиссов — с мастерами надо договариваться. Они понимают, что театр — это дом. Русский репертуарный театр — великое наше культурное и организационное завоевание, его надо беречь и помнить о том, что это важно, важнее, чем сняться в сериале или фильме, который может закрыться по финансовым причинам. Второе: очень важно иметь в коллективе человека, от которого идут все негативные организационные решения: он замечает разные нарушения административного плана, готовит документацию на выговор, на уменьшение премии…

— Это некто от дьявола?

— Да, такой Чубайс.

— Каждому коллективу — по Чубайсу.

— А я — тот человек, который разрешает, от меня идет добро и понимание. И только в очень редких случаях я говорю: пусть тот, кто устроил скандал, ко мне зайдет; скажите, что я хочу его повидать и поговорить. Не заходят.

— А третий принцип?

— Третий — это чтобы было весело на репетиции, даже на самой сложной, и чтобы жизнь была пронизана некими комедийными радостями.

— Ваша любимая притча, анекдот или случай из жизни, который вспоминается именно сейчас?

— Бабушка Пельтцер часто говаривала мне с укором: «Еще ни один спектакль от репетиции лучше не становился».

— Согласны ли Вы с тем, что имя России — Александр Невский?

— Нет.

— А кто тогда?

— В этой компании, которая собралась в результате опроса телезрителей, было как минимум три человека, повинных в геноциде против своего народа. Я имею в виду царя Ивана Грозного, Ленина и Сталина. Правда, Грозный потом молился и каялся, да и уничтожал он не всех подряд, а только жителей некоторых городов. И все равно эти люди совершили преступление против человечности, все они преступники. И рядом с ними — Пушкин, Достоевский… Может быть, это надо было делать в форме шутки, веселой игры, где фигурировали бы какие-нибудь, условно говоря, чебурашки? Но такое нам не по силам — у нас на это юмора не хватит. В проекте был один положительный момент — Никита Михалков вывел Столыпина за рамки привычного стереотипа, разъяснив, что он был великим реформатором и его роль в отечественной истории должны признать даже оголтелые коммунисты. Я считаю, что основная задача нашего руководства — дистанцироваться от сталинизма. Мы не можем отвечать за катынский расстрел, за расправы над священниками, за «философский пароход» 1922 г., за разграбление храмов, коллективизацию и прочие коммунистические ужасы. Власть обязана это публично осудить, организовав специальные конгрессы, круглые столы, телепрограммы или что угодно. Но инициатива в наших условиях, увы, должна исходить только сверху, это не должно быть частное мнение какого-то журналиста, литератора или ученого.

— Марк Анатольевич, но ведь никто не каялся, кроме немцев.

— Борис Николаевич очень хотел, но не получилось…

— А почему не получилось? Испугался реакции общества?

— Нет. Дело в том, что наши демократы все вышли из компартии. Каждого из них могли спросить: а что ты делал при советской власти? Ипатьевский дом ломал?

Е.М. Примаков — Мы не можем допустить распада России

«Экономические стратегии», № 02-2009, стр. 09–15