Беседы и размышления

Так что, когда кто-то хочет внушить страдающему, будто другие идут тем же путем так легко, так беззаботно, без тесноты, тогда как он идет терпя тесноту, то все это никак не влияет на задачу; у страдающего на это один лишь ответ: путем является сама теснота. А потому да будет удалена от нас эта лицемерная речь о том, будто в жизни бывает так по-разному, будто некоторые идут тем же путем без тесноты, другие же терпя тесноту. Ведь хотя, пожалуй, кто-то, может статься, и идет без тесноты, однако он идет без тесноты поистине не тем же путем, что и тот, кто идет терпя тесноту, – ведь теснота является путем. Встречается своего рода мирская мудрость, которая вовсе не хочет порывать совершенно с добром, но также отнюдь не хочет отказываться от приятной жизни и мирских преимуществ; такая мудрость весьма горазда на выдумки о том, что, мол, бывает так по-разному, – нет, не в жизни, ведь в этом нет ничего неверного, но что бывает так по-разному на пути совершенства. Давайте вспомним то, о чем мы говорили в начале этой беседы: что путь в духовном смысле есть то, как им идут. Так вот, когда нищий странник, чьи ноги, возможно, изранены, – когда он, охая при каждом шаге, едва тащит себя по дороге, тогда, хотя он и никогда не должен завидовать, все же вполне наделенной смыслом будет сама мысль позавидовать богатому, который проезжает мимо в удобном экипаже. Ведь для проселочной дороги совершенно все равно, как по ней передвигаются, и потому, бесспорно, скорее пожелаешь ехать по ней в удобном экипаже, чем идти, терпя такие тяготы. Но в духовном смысле путь есть то, как им идут; и потому было бы странным, если бы на тесном пути существовали бы различия, так что были бы некоторые, которые шли бы тесным путем без тесноты. Тем самым задача стоит опять же с определенностью, страдающий сразу же с уверенностью знает, в чем состоит задача, поскольку путем является сама теснота. Если кто-то хочет идти без тесноты, и если ему удастся это, тогда он будет просто идти другим путем, который станет его уделом. Но сомнение не может затронуть страдающего и заставить его сомневаться с помощью мысли, будто другие идут тем же путем без тесноты.

Если верно то, что говорит пословица: хорошее начало – половина дела, то верно и то, что с определенностью поставленная задача – половина дела, и даже больше, чем половина. Но раз путем является сама теснота, то задача поставлена с определенностью; даже сам сатана не в силах протащить контрабандой сомнение о том, в чем именно состоит задача. Будь на то воля сомнения, оно постаралось бы привести тесноту в случайное отношение с путем. Так, когда, обсуждая путь, странник говорит: этот путь тесен, – речь может идти о чем-то случайном: быть может, есть другой путь, который легок, однако ведет к той же цели; или, быть может, в другое время путь легок, но теперь, как раз в эти дни, тесен. Но, напротив, если путем является сама теснота, то всякое сомнение в том, что теснота является задачей, искушает пожелать оставить путь, предпочесть заблуждение, тогда как есть лишь один-единственный путь – тесный путь, который проходит страдающий. Сомнение относительно задачи всегда имеет своим корнем представление, будто могут быть другие пути или будто путь может быть изменен таким образом, что теснота исчезнет. Но если путем является сама теснота, то теснота не может исчезнуть так, чтобы не исчез сам путь, и не может быть других путей, но только заблуждения.