Беседы о Книге Иова. Почему страдает праведник?

Здесь в оригинале стоит название некоего демонического существа: בכור מות <бехор мавет> — «первенец смерти». До нас дошли описания древнейшей ближневосточной демонологии — в шумеро-аккадских, угаритских и некоторых других источниках. Согласно этим описаниям, у страшных карателей, «палачей» загробного мира, были свои наименования; в частности, существовало представление о «первенце (самом сильном, первородном сыне) смерти», который набрасывается на преступников и съедает их тела. Это поедание начинается еще при жизни: преступник заболевает какой-либо страшной болезнью, а потом, уже в преисподней, целиком достается в пищу ужасным духовным существам.

Изгнана будет из шатра его надежда его, и это низведет его к царю ужасов. (Иов. 18, 14)

Тут встречается имя еще одного злобного существа: מלך בלהות <мелех балагот> — «царь ужасов».

Мы видим, что, согласно Вилдаду, после смерти нечестивец ведет сознательную жизнь. Он не засыпает вечным сном, а, напротив того, испытывает какие-то непереносимые страдания, насылаемые «царем ужасов». Если בלהה <балага> — «ужас», «смятение» — может постигнуть человека и при жизни, то «царь ужасов» (владыка их всех, насылающий кары на данную душу) поджидает грешника именно в аду, после смерти. Вспомним описания адских мук, сходные в различных религиозных традициях; здесь речь идет именно о таком загробном состоянии души.

Поселятся в шатре его, потому что он уже не его; жилище его посыпано будет серою. (Иов. 18, 15)

— т. е. и все земные дела такого человека придут в упадок, дом его перейдет к чужим и даже серою засыплют то место, где он прежде жил.

Снизу подсохнут корни его, и сверху увянут ветви его. (Иов. 18, 16)

Обычно под «ветвями» и «корнями» разумеются потомки и предки. Итак, злая молва постигнет его предков (а уважение к предкам, как мы знаем, — одна из главных заповедей; в Декалоге Моисея это Пятая заповедь: «Чти отца твоего и мать твою, дабы продлились дни твои на земле»). Бесчестие же предков — крайний позор, еще одна дополнительная кара для человека. Засохнут не только «корни» преступника, но также и «ветви»: потомство его не будет долговечным. —

Память о нем исчезнет с земли, и имени его не будет на площади. (Иов. 18, 17)

На площадях (т. е. в местах публичных собраний) обычно происходил суд, там вспоминали знаменитых людей прошлого, чтили умерших и благословляли их души; но имя грешника исчезнет даже с площади, о нем и не вспомнят…

Изгонят его из света во тьму и сотрут его с лица земли.

Ни сына его, ни внука не будет в народе его, и никого не останется в жилищах его. (Иов. 18, 18–19)

Кроме личной кары в преисподней существует и «этическая» кара — недобрая память среди живущих. Эта вторая кара должна служить научению как современников, так и будущих поколений.

О дне его ужаснутся потомки… (Иов. 18, 20)

Имеются в виду потомки уже не его личные (см. выше), а вообще грядущие поколения.

…И современники [в оригинале קדמנים <кадмоним> — «предки»] будут объяты трепетом.

Таковы жилища беззаконного, и таково место того, кто не знает Бога. (Иов. 18, 20–21)

Как мы уже говорили, здесь подразумевается тот, кто отказывается Его познавать и не действует по Его воле. Даже предки такого человека будут трепетать в своих неземных обителях, терпя за него позор.

Таким образом, учение Вилдада очень сильно отличается от учения Елифаза, апеллируя преимущественно к традиции, к преданию. Именно такого рода апелляция становится краеугольным камнем многих, и притом самых разных, учений последующих времен, у различных народов, в различных религиях и традициях, прежде всего — в тех консервативных религиозных направлениях, которые, опираясь исключительно на традицию и абсолютизируя ее значение, отрицают возможность какого бы то ни было живого общения с Богом и непосредственного Его откровения человеческой душе.

Интересно понять, как относится автор Книги Иова (по преданию, напомним, это сам Моисей) к учению Вилдада. Содержится ли в этом учении, по его мнению, рациональное зерно и росток истины? На данный вопрос следует ответить утвердительно. В том, что говорит Вилдад (как, впрочем, и Елифаз), содержится определенная истина. Но это не значит, что подобным учением можно объять всю непостижимую для человека многомерность духовной реальности. Опять же, вина Вилдада в том, что его частная теория, его точка зрения претендуют на всеохватность.