Беседы о Книге Иова. Почему страдает праведник?

Разум, таким образом, вносит в жизнь покой, надежность и безопасность. Как это похоже на утверждения гораздо более поздних философов, например Аристотеля: всё основано на разуме, истинный мудрец с помощью интеллектуального познания гармонично вписывает свою жизнь в мировое бытие! Такой мыслитель якобы ничего не боится, потому что знает истоки и причины всего, понимает посылки и следствия, и именно разум возвышает его над всем живущим, приближает к богам (а для Софара — к Богу единому) и дает ему жить совершенно спокойно — «спать безопасно».

Далее говорится:

Будешь лежать — и не будет устрашающего, и многие будут заискивать пред тобою… (Иов. 11, 19)

Мудрец ничего не страшится, говорили греческие философы, потому что он познал суть вещей. Он понял неизбежность болезней и смерти, поэтому ищет возможности избежать недугов и продлить жизнь; страх же ему не свойствен. Тем более он не страшится неведомого, потому что давно «всё познал»: и мир богов, и мир подземный, и мир людей — опасаться уже нечего, ведь страх вызывают явления непознанные, непонятные. Таким образом, истинный мудрец спать будет спокойно, а люди станут перед ним заискивать. Почему? Потому, что разум привлекает к рассудительному человеку уважение и приязнь окружающих, и они начинают в нем нуждаться — в его совете, в его руководстве. «Многие будут заискивать» — это не вполне точный перевод древнееврейских слов וחילו פניך רבים <вэ-хилу панеёха рабим>. Буквально они означают «и будут умолять лицо твое многие», т. е. эти «многие» станут просить совета и помощи. Таким образом, разумный, логически мыслящий, твердый в познании человек сильнее богатыря; разум может оказать людям более важные и полезные услуги, нежели физическая сила.

В завершающем стихе первой речи Софара говорится:

…Глаза беззаконных истают, и убежище пропадет у них, и надежда их исчезнет. (Иов. 11, 20)

В чем же, в свете сказанного здесь, сущность беззакония? Беззаконник — это тот, кто не идет путем разума, кто ведет жизнь глупую, противоречащую законам Божьим, законам природы; тот, кто живет «наперекор» достигнутым человечеством познаниям. «Убежище пропадет у них» — у таких людей нет истинного «убежища» (а убежище — это место, в котором человек ощущает себя защищенным). В безопасности может себя чувствовать лишь человек, уверенный в том, что он на правильном пути, имеющий опору в собственном разуме. Но поскольку мысли беззаконника движутся беспорядочно, он не утверждается в истине — и для него нет «убежища». Повсюду ему мерещатся страхи, ему кажется, что все его преследуют, на каждом шагу его ожидают препоны, а в будущем для него нет надежды («и надежда их исчезнет»), потому что тот, кто не строит разумным образом свою жизнь и не упорядочивает свои мыслительные процессы сейчас, не имеет надежды сделать это когда-либо. Видимо, и выражение «глаза беззаконных истают» относится не столько к физическому зрению, сколько к возможности «зрения» внутреннего — того же интеллектуального познания.

Ибо Он знает людей лживых и видит беззаконие, и оставит ли его без внимания? (Иов. 11, 11)

То, что здесь переведено как «…и оставит ли его без внимания?», в оригинале выглядит так: ולא יתבונן <вэ-ло йитбонан>, т. е. «и не уразумеет». Более правильный перевод, следовательно, такой: «״.и видит [совершающего] беззаконие, который не уразумеет». Значит, «совершающий беззаконие» — это тот, кто не хочет разуметь, а главный корень беззакония — то, что человек не желает последовательно мыслить, рассуждать, постигать бытие, т. е. заниматься тем, для чего он, собственно, и рожден.

Следовательно, Софар не признает предшествующей ангельской жизни, из которой человек «ниспал» на землю, как учит Елифаз; не разделяет он и мнение Вилдада о том, что главное призвание человека — сохранять свою человеческую сущность, нравственное достоинство, не впадая в состояние животного. Софар говорит только об одном: что человек должен вести жизнь разумную, которая противостоит жизни безумной.

Во второй же речи, которая заключена в 20-й главе, Софар начинает обличать Иова так:

…Размышления мои побуждают меня отвечать, и я поспешаю выразить их. (Иов. 20, 2)

В отличие от двух друзей Иова, которые ссылаются на откровение или традицию, Софар вновь опирается исключительно на собственные размышления: он уверен в непогрешимости разума, в непогрешимости человеческой логики. Его «побуждают отвечать размышления», и далее он говорит:

Упрек, позорный для меня, выслушал я, и дух разумения моего ответит за меня. (Иов. 20, 3)