Беседы о Книге Иова

Итак, Иов «враждуем» – подвергается нападкам сатаны, и пафос обвинителя мы уже сформулировали: человек создан напрасно, ведь даже самый праведный в сложных условиях окажется предателем, который способен из-за каких-то временных, преходящих событий и обстоятельств похулить вечного Творца, отречься от Него. Получается, что Иов защищает благородство человека, смысл жизни и занимается самой подлинной теодицеей – оправданием Бога. Иов проявляет верность, а не предательство. Он не обессмысливает, а утверждает свою прежнюю веру – в условиях самых критических.

В чем же это выражается? В числе прочего также и в том, что он даже свои горькие жалобы, безутешные сетования облекает в высокопоэтическую форму, высказывает глубокие философские мысли. Он не вопит, подобно животному, но творит, притом в высшем смысле творчества, создает в тяжелейших условиях жизни, на пороге гибели поэму великолепнейшего звучания, которую станут читать и изучать в течение целых тысячелетий, и уже одним этим оправдывает смысл существования человека. Ведь он объемлет мыслью и облекает в слово всё, что происходит с ним, занимается рассуждением и исследованием вопреки своим страданиям.

Действительно, никто, даже радуясь жизни, никогда не говорил о Боге так, как Иов – изнутри своих тяжелейших страданий. Например:

...

Премудр сердцем и могущ силою; кто восставал против Него и оставался в покое?

Он передвигает горы, и не узнают их: Он превращает их в гневе Своем;

Сдвигает землю с места ее, и столбы ее дрожат;

Скажет солнцу – и не взойдет, и на звезды налагает печать. (Иов. 9, 4-7)

Как это возвышенно звучит – и как торжественно, прекрасно, необычайно постулирует Иов свою верность Создателю! —

...

И продолжал Иов возвышенную речь свою, и сказал:

Жив Бог, лишивший меня суда, и Вседержитель, огорчивший душу мою…

… Доколе еще дыхание мое во мне и дух Божий в ноздрях моих,

Не скажут уста мои неправды и язык мой не произнесет лжи! (Иов. 27, 1-6)

Несмотря ни на что, он верен Богу, верен заповеди, верен той правде, которую представляет и защищает перед всем миром на незримом Божественном суде.

Иов дает замечательную по образности картину премудрости Божьей:

...

Но где премудрость обретается? и где место разума?

Не знает человек цены ее, и она не обретается на земле живых.

Бездна говорит: не во мне она; и море говорит: не у меня. (Иов. 28, 12-14)

Бездна и море – это образ материи. По мысли Иова, вещество без Духа Божьего не способно явить какую-либо премудрость, оно хаотично, подобно бездне. И один только Дух Божий полнит премудростью творимый им мир. И дальше Иов говорит, что Бог бесконечно премудр, доказывая это примерами разумного устройства вселенной, которое объясняется тем, что Творец для совершения всякого дела призывает премудрость:

...

Бог знает путь ее, и Он ведает место ее.

Ибо Он прозирает до концов земли и видит подо всем небом.

Когда Он ветру полагал вес и располагал воду по мере, Когда назначал устав дождю и путь – для молнии громоносной,

Тогда Он видел ее и явил ее, приготовил ее и еще испытал ее… (Иов. 28, 23-27)

Раз Бог «видел, явил и приготовил» ее, значит Бог выше премудрости, Он есть ее источник.

О чем же говорит страдалец? Каков смысл его доводов в контексте теодицеи? Когда человеку больно, он жалуется, когда ему очень больно, он начинает кричать. Если у него погибли все дети, вся будущность его рухнула – к чему тогда слова? Если он еще и поруган, отвержен, лишен чести, низвержен с престола, повергнут во прах – о чем он может говорить в подобном состоянии? Но Иов вновь и вновь говорит о Боге, о Его славе, о Его величии. И в этом – слава Иова, и этим он посрамляет сатану.