Беседы о литургической жизни Церкви

Однако мы достойны большей славы, чем Херувимы, когда мы достойно участвуем в Таинстве Евхаристии. Почему? Потому что, в то время как Херувимы служат престолами, мы возводим на престол Христа в сердцах наших. И пока они поддерживают Господа, мы несем внутри себя Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа!.. О, Божественное снисхождение! Да поднимемся мы с земли на небо… Аминь!..

Херувимская песнь не только величественна, но и священнодейственна. Она называется Херувимской по первым словам, с которых начинается «иже Херувимы…»; так часто происходило со многими другими гимнами нашей Церкви: они получили свои названия по первым словам.

Чтобы преумножить наше внимание и отбросить житейские заботы, необходимо, чтобы в час Херувимской песни господствовало в нас сокрушение: «Кто я, червь, перед Владыкой всех Триединым Богом, который стал человеком ради спасения моего? Что могу принести я, бедный и несчастный, воплотившемуся Господу, у которого все есть; и неисчерпаемы триединые дары Его, которые происходят от Крестной Жертвы Его, и безграничными небесными богатствами он обогащает и меня, и всех нас?»

Мы соучаствуем в страдании Христа нашими личными жертвами? Достойно ли мы причащаемся пречистых Тайн? Если да, тогда мы богаты! Мы сильны! Мы прекрасны и просветленны! Мы блаженны! Вот триединые дары богослужения!..

Но как прийти к смирению и сокрушению? Мысль о смерти может сокрушить и усмирить наш дух. Представим, что у нас остановилось сердце и до завтра мы не доживем. Наш эгоизм должен быть сокрушен не только перед Богом, но и перед остальными христианами, которые окружают нас в храме. И вместе с ними сокрушенные и смиренные, все вместе принесем смиренную жертву нашу Господу нашему Иисусу Христу, Спасителю нашему.

Принесший себя в жертву Господь хочет, чтобы мы все служили Ему одними устами и одним сердцем. И сколько бы нас не было в храме, мало или много, имели бы ОДИН ГОЛОС славословия и служения нашему Богу. Как Ангелы! Как Херувимы! Устами, душой и сердцем восславим и будем почитать Имя Господа нашего!

Но этого не происходит на сегодняшнем богослужении. Мы не едины… Мы, к сожалению, разделены, у нас нет одной души и одного сердца. Однако все мы, как члены Тела Христова, должны иметь одно сознание, один ум, один язык, одни уста, одно сердце. Это – Чудо, которое совершает Божественная Благодать во время Божественной литургии, но только с теми, кто сокрушают свой эгоизм и верны только одной воли, воли святого Бога.

То, что мы не обладаем одним умом, одним сердцем, одним языком, одними устами, проявляется, больше всего при завершении Божественной литургии. Во-первых, из-за беспорядка, позникающего при Божественном Причащении. И, во-вторых, из-за беспорядка при раздаче антидора! Шум после окончания Божественной литургии должен быть «шумом» ангельского служения. Должно свершиться лобзание любви, прощения и великодушия. Наше «добрый день», обращенное к нашим близким, должно звучать, словно сказанное Богоматерью Своему Сыну и Богу! В храме мы не чужие, а братья, члены одного Тела Христова. Мы не стадо, но члены Христовы. Все это говорится с надеждой на то, что однажды мы станем, как первые христиане времен катакомб и преследований: Одной душой, одним сердцем, одними устами…

* * *

В Великий Сорокоуст во время всенощной литургии Преждеосвященных Даров вместо известной Херувимской песни мы поем следующее песнопение: «Ныне силы небесныя с нами невидимо служат, се бо входит Царь славы, се жертва тайная совершена дориносится. Верою и любовию приступим, да причастницы жизни вечныя будем. Аллилуйа».

«Теперь вместе с нами, для нас невидимо, служат небесные Силы. Вот входит Царь Славы. Вот тайная свершенная жертва приносится, окруженная Ангелами. С верой и любовью приблизимся, чтобы причастится вечной жизни. Аллилуйа».

То, о чем мы поем в этом песнопении, есть священная реальность. На святом дискосе уже находится Тело и Кровь Господа, то есть «Царь Славы». Поэтому, опустившись на колени, мы принимаем Преждеосвященные Дары.

100. Один священник рассказал мне, что во время Божественной литургии Преждеосвященных Даров, совершая молчаливый вход в «Святая святых», он почувствовал, что руки его тяжелеют… становятся неподъемными… Он склонился под их тяжестью… и по середине храма почти опустился на колени… Дрожа, он подумал: как бы не уронить Святые Дары. И плача – плакал и народ – начал молча призывать Господа, молить Его дать ему сил подняться и продолжить…

– Боже, – возопил он, – милостив будь ко мне грешному… Я не достоин называться Твоим священником, но сделай меня… Киринеянином Твоим, чтобы я поднял Крест Честного Тела и Крови Твоей… Кириянином, Господи… Кириянином, Господи… Кириянином, Господи!..