Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX века)

Порядок игры строго расписан. Один из участников игры (в штосс или банк), банкомет, ставит какую-либо сумму денег («держит», «мечет банк»), понтер объявляет, на какую сумму (или на весь банк – то есть «ва-банк») он играет; выиграть ва-банк – сорвать банк. Играть одними и теми же кушами, не увеличивая ставки, – играть мирандолем; семпель – один простой куш, поставить на рутé – поставить на ту же карту, не открывая ее, – темное руте (или тайное), сравните:

Не ставлю грозно карты темной
Заметя тайное руте.

(Пушкин, VI, 282)

Сравните также описание руте в «Эликсире сатаны» Гофмана:

«Я уставился на эту карту, с трудом скрывая охватившее меня волнение; громкий вопрос банкомета, намерен ли я ставить на эту карту, вывел меня из оцепенения. Непроизвольно я сунул руку в карман, вынул последние пять луидоров и поставил их на карту. Дама выиграла, и я продолжал все ставить и ставить на нее, увеличивая ставки по мере того, как возрастал выигрыш».

Для увеличения ставки вдвое понтер загибает угол, вчетверо – два угла. Сравните в «Маскараде»:

Вам надо счастие поправить,
А семпелями плохо…
…………………………………….
Надо гнуть.

Сравните также:

А в ненастные дни
Собирались они Часто;
Гнули <…>
От пятидесяти
На сто —

то есть увеличивали ставку вдвое. Увеличивать ставку вдвое – играть паролями; увеличивать вчетверо – пароли пе. Кензельва́ – увеличение ставки в пятнадцать раз против первоначальной, септильва́ – в двадцать один раз. Сравните:

…имеет sept il va
Большие на меня права.

(Пушкин, VI, 282)

Трантильва́ – увеличение ставки в тридцать раз (сравните у Державина – «трантелево»).

Выиграть с первой же карты («сорвать банк») – выиграть соника (с оника). Атанде (испорч. франц. attendez) – предложение не делать ставки.

Карточная игра образовывала свой особый замкнутый круг участников, свои манеры поведения и, как уже говорилось, собственный язык. Основу его составляла карточная терминология, необходимость точно и недвусмысленно определять действия и ситуации, поскольку всякая словесная неопределенность могла бы сделаться источником заблуждений и обманов. Однако на этой почве пышно расцветала словесная игра, разнообразные картежные поговорки и шутки, язык картежников обрастал синонимами и своей словесной мифологией. Так, например, Гоголь в письме Н. Я. Прокоповичу от 14 (26) ноября 1842 года писал, что «в „Игроках“ пропущено одно выражение, довольно значительное, именно, когда Утешительный мечет банк и говорит: „На, немец, возьми, съешь свою семерку!“ После этих слов следует прибавить: „Руте, решительно руте! просто карта фоска!“»[162] Карта фоска – темная карта, то же самое, что у Пушкина «увидя темное руте». Употребление итальянского синонима – своеобразный словесный шик. Чтобы представить себе живую картину игры во всем объеме жестов и слов, которыми обмениваются играющие, возьмем сцену из комедии Гоголя «Игроки». Она с документальной точностью воспроизводит драматический момент азартного действа.

«Утешительный. Браво, юнкер! Человек, карты! (Наливает ему в стакан.) Главное что нужно? Нужна отвага, удар, сила… Так и быть, господа, я вам сделаю банчик в двадцать пять тысяч. (Мечет направо и налево.) Ну, гусар… Ты, Швохнев, что ставишь? (Мечет.) Какое странное течение карт. Вот любопытно для вычислений! Валет убит, девятка взяла. Что там, что у тебя? И четверка взяла! А гусар, гусар-то, каков гусар? Замечаешь, Ихарев, как уж он мастерски возвышает ставки! <…> Вона, вона, вон туз! Вон уж Кругель потащил себе. Немцу всегда везет! Четверка взяла, тройка взяла. Браво, браво, гусар! Слышишь, Швохнев, гусар уже около пяти тысяч в выигрыше.

Глов(перегинает карту). Черт побери! Пароле пе! да вон еще девятка на столе, идет и она, и 500 рублей мазу!

Утешительный(продолжая метать). У! молодец, гусар! Семерка уби… ах, нет, плие, черт побери, плие, опять плие! А, проиграл гусар. Ну, что ж, брат, делать? Не у всякого жена Марья, кому Бог дал. Кругель, да полно тебе рассчитывать! ну, ставь эту, которую выдернул. Браво, выиграл гусар! Что ж вы не поздравляете его? (Все пьют и поздравляют его, чокаясь стаканами.) Говорят, пиковая дама всегда продаст, а я не скажу этого. Помнишь, Швохнев, свою брюнетку, что называл ты пиковой дамой. Где-то она теперь, сердечная. Чай, пустилась во все тяжкие. Кругель! твоя убита! (Ихареву) и твоя убита! Швохнев, твоя также убита; гусар также лопнул.

Глов. Черт побери, ва-банк!