Беседы о счастье

Потому что сам отличался искренностью, эмоциональностью и высочайшей эмпатией (способностью чувствовать то же самое, что чувствует другой человек). Фрейд ощущал боль пациентов как свою, испытывал вину за совершенные ошибки. Он делился с ними своими чувствами и мыслями. Среди его пациентов были Сергей Константинович Панкеев (известный по работам Фрейда как Человек-волк), принцесса Мари Бонапарт и другие яркие и значительные личности, способные его понять. Да и сексуальные фантазии были ему не чужды, хоть он и не писал о них прямо. В многочисленных теоретических работах Фрейд раскрывал свои мысли об обществе, о религии. А книга Фрейда «Толкование сновидений»[1] является портретом его личных эмоций и размышлений. Фрейд видел, как врачу трудно и больно сопереживать, как пациенту тяжело рассказывать. Он убеждал психоаналитиков не переходить границы, не вступать в личные отношения и не взваливать на пациента собственные невротические проблемы, так как на личном примере видел все недостатки такого подхода к психоанализу: мало того что пациент переживал свои проблемы, он еще и доктору начинал сострадать! Через себя, через свой опыт Фрейд учил других. А учить было кого и было чему. В те годы психоанализ только становился наукой и методом лечения и врачи вели себя с пациентами по-разному. Они занимались психоанализом в надежде исцелиться от своих проблем и комплексов, полные жалости к себе и готовности спасать других.

Ученик Фрейда Шандор Ференци (1873–1933) откровенно рассказывал пациентам о своих проблемах, и они его лечили в прямом смысле слова: утешали, анализировали, обнимали и гладили по голове. Ференци называл это «взаимным анализом». Нечто подобное в дальнейшем описывал в своих популярных романах психоаналитик Ирвин Ялом (р. 1931), хороший писатель и неважный специалист, мечтавший о всеобщей целительной любви пациентов к нему. Но вернемся к Ференци. Он вступал с пациентками в любовные связи, а когда Фрейд в своей сдержанной и интеллигентной манере сделал ему замечание — то есть усомнился в эффективности такого подхода как метода лечения и предостерег от него, — Ференци обиженно ответил: «Мне нужна их любовь, я так одинок!»

Заводить романы с пациентками для психотерапевта и психоаналитика было и остается табу — верхом непорядочности и абсолютным нарушением профессиональной этики. Пациенты перед аналитиком открыты, беззащитны, они стараются понравиться ему, чтобы он не сердился, соблазняют его, рассчитывают умилостивить, уязвить или спровоцировать, видят в нем то строгого недоступного папу, то идеального возлюбленного, то мамочку, то злобное чудовище — кого угодно, но только не реального человека. Ищут его любви и поддержки, стараются воображаемого героя пленить. Ответить на чувства пациентки — все равно что переспать с пятилетним ребенком, даже если эта пациентка ведет себя как опытная бандерша. Сближение с ней — нечто сродни инцесту. Роман ломает не только процесс исцеления, но и жизнь влюбленной во врача женщины. Да и ему несладко: ведь любят-то не его, а воображаемый образ. И обычно от него уходят, как только добиваются своей цели: получают образование, внимание и секс. Или бросают его в гневе и разочаровании, так как убеждаются, что он не такой, каким его придумали…

Психоаналитик Шандор Ференци отличался невероятной чувствительностью, сентиментальностью, жаждал всеобщей любви, страшно переживал осуждение со стороны Фрейда и тревожился из-за всего, что происходит в мире. А в мире поднимал голову фашизм. Для Ференци огромным стрессом оказались два события: когда Фрейд отказался пожать ему руку во время их последней встречи (в 1932 году) и когда Гитлер пришел к власти в Германии. Ференци почувствовал отвержение со стороны любимого учителя и увидел, как ненависть разрушает привычный для него мир старой благородной Европы. Он заболел от переживаний пернициозной анемией и умер.