Беседы палача и сильги

— Погоди… я ведь тогда не забыл увиденного. И в тот же вечер, когда сестры Лоссы покинули наш городок, отыскал Киврила и спросил для чего он кутался в простыню и вжимался в угол. Киврил сказал, что они с отцом играли в «затаись-ка». И я поверил. Его отец был там же и все подтвердил. Они как раз вскрывали с соседями праздничный бочонок пива по случаю очищения городка…

— Еще один кхтун! Малое гнездо тварей! Они всегда покрывают друг-друга. Вспомни — видел ли ты хоть раз отца Киврила в толпе рядом с процессией в честь Чистосвета.

— Нет — уверенно произнес я — Но я никогда и не искал лица взрослых. Для нас они были мрачными громадинами пахнущими пивом и табаком.

— Где сейчас семья Киврила?

— На следующий год после того события они вдруг уехали — отозвался я, опять погружаясь в воспоминания — За неделю до Чистосвета.

— Что-то особенное должно было случиться в тот год?

— О да — к нам проездом пожаловала одна из святых стариц Лоссы, причем уроженку нашего городка. Все знали об этом загодя. Мэр с ног сбился, стремясь не ударить лицом в грязь. Столы ломились от еды!

— Вот и ответ… любая из старших сестер, а уж тем более из святых стариц, сразу почуяла бы темный запашок кхтунов!

— Кхтуны? — повторил я.

— Кхтуны — подтвердила сильга.

Я ненадолго замолчал, освежая в памяти все, что когда-то слышал о кхтунах. Зыбкие безголосые тени, что обитали на болотах, в темных сырых чащах и стоячих гниловатых водах. Дай им шанс — и они совьют гнездо у тебя в сердце. А затем станут тебе нашептывать всякое разное, одновременно оскверняя твою чистую душу и тем самым закрывая ей путь в светлое посмертье. Но это ведь всего лишь сказка…

— Зачем тебе тело казненного торговца, сильга Анутта?

— Кхтун всегда оставляет след — ответила девушка — Или еще хуже.

— Еще хуже?

— Кхтуны любят влажную гнилость — тихо пояснила Анутта — Очень любят. А еще они любят поспать.

Я сразу понял ее намек.

— Кхтун все еще может оставаться внутри искалеченного мертвого тела?

— Может. Если уже не нашел себе нового раба… Так ты знаешь, где мертвое тело?

— Его казнили в Буллерейле — ответил я — Мы будем там завтра к вечеру, если погода опять не испортятся, а в дороге не встретится помех. К северу от этого городка находятся Скотные Ямы. Там со всех окрестностей захоранивают павший скот, домашних любимцев и тела особо мерзких преступников.

— Вместе со скотом?!

— Нет… — я качнул головой — Насколько я слышал, там на склоне есть небольшая отдельная пещерка, которую отвели под общий могильный склеп для казненных. Безымянные ниши заложенные кусками скрепленного известью природного камня.

— Безымянные?

— Нам надо будет поговорить с Нимродом — вздохнул я — Он подскажет кто где лежит, если захочет с нами поговорить.

— А кто он?

— Еще один одиночка — мрачный и нелюдимый. Он приглядывает за Скотными Ямами Буллерейла.

— А почему он может не захотеть с нами поговорить?

— Потому как затаил на меня давнюю обиду — испустив еще один вздох, я почесал лоб и опять уронил руку на луку седла — Будем надеяться, что обида уже не столь глубока…

К вечеру нам повезло остановиться у достаточно радушного селянина, что позволил нам разместиться в пустующем сарае. Приземистое крепкое строение с выложенной зеленым дерном сараем удивительно сильно напоминало возведшего его хозяина — невысокого, плечистого, с крупными мозолистыми руками нестарого еще мужчины, чьи предки некогда пришли в эти земли с плодородной, но каменистой землей, могущей похвастаться не только богатыми урожаями, но и страшными снежными бурями.

Сменились поколения, появились и разрослись деревенские кладбища, а работы не убавилось — здешняя землица каждую весну выталкивает на поверхность все новые и новые камни, а порой и немалых размеров глыбы, которые приходилось окапывать, раскалывать и вывозить кусками. Одно хорошо — хватало материала для искусно сложенных каменных стен, что тянулись вдоль дорог, отгораживая пастбища и поля. Здешний люд ценит каждую пядь с таким трудом возделываемой земли и бдительно следит как за исправностью стен, так и затем, чтобы по их полям не шлялся абы кто. Стоило нам задержаться у жердяных ворот, и хозяин крепким основательным грибом вдруг вырос по другую их сторону. Молча выслушал, коротко кивнул, ткнул рукой в сарай и ушел, пробурчав почти невнятно о том, что лошадей можно без боязни пустить пастись — в нынешнем году это огороженное поле отдыхает незасеянным.