Беседы под звёздами

На мой взгляд, всё хорошо в меру. И сторонние отвлечения от стержня фабулы в должном индивидуальном объёме дополняют и украшают любой роман. Это словно изысканная приправа, обогащающая вкус творения. У Джойса зигзаг повествования пронзает каждую страницу. Он сыпет свою специю нещадно, поставив целью опустошить бутыль до дна и выкинуть с глаз долой, чтобы иную начинать в следующем миге будущего творческого акта. Как пьяный матрос, он лишь изредка делает шаг прямо по направлению к развязке, в основном же два шага по диагонали вправо, четыре влево, кривой возврат на исходную прямую с некоторым продвижением вперёд — дабы читатель не успел окончательно потеряться и забыть, о ком из героев сейчас идёт речь, что вообще происходит, и к чему был этот малосвязный поток ассоциаций персонажа по поводу увиденного в соседском окне перед входом в уборную с параллельными мыслями, как бы не засрать штаны, ведь потом на похороны.

В практике осознанных сновидений, дабы не потерять исходную сцену, в которой развивается сюжет, рекомендуется не вглядываться пристально в объекты вокруг. Иначе начинаешь залипать, уходить в объект глубже, он тебя засасывает, в итоге ты смещаешься в другой сюжет сна либо тонешь в забытьи обычного сновидения без волевого контроля. Автор "Улисса" нарушает правила фиксации внимания на нити описываемого процесса, он ходит по краю, застревая на каждой мысли, на каждом увиденном предмете мира и сотнях размышлений и эмоций по поводу данной вещи с мысленными связками и обращением к личным и святым авторитетам, а что же они по этому поводу думали. Но всё же Джойс после каждого долгого блудливого нептунианского трипа возвращается к нити романа. Благо, что это не сновидение, и автору это под силу. Это, конечно, всё равно малочитабельно и неслабо гасит интерес к происходящему, потому что одна из зацепок внимания читающего — динамика и темп развития сюжета — страдают и хромают по причине развёртки цветастого ковра романа в стиле пьяного матроса. Но всегда есть, с чем сравнить. Невкусный деликатес не может быть таковым в вакууме для существа, который не пробовал деликатесы ранее и не имеет возможности различения и градации. Поэтому вспомним ирландские мифы и арабские сказки "Тысяча и одна ночь". Там рассказчик не возвращается к исходной нити повествования, поэтому уже через пару десятков страниц ты практически полностью теряешься, кто герой, от чьего лица идёт повествование, что вообще происходит, кто я, где я, как дальше жить и что делать, когда уже всё закончится. Схема сюжета в ирландских и арабских культурных памятниках происходит по принципу фрактала: один герой рассказывает историю, в которой персонаж начинает вещать свой сказ, в котором новое лицо зачиняет долгую эпопею на десятки действующих лиц. К началу вы так и не вернётесь. Либо забудете, где начало, а где конец, а где середина или промежуточная стадия — всё, как в жизни. Но всё-таки там встречаются цельные законченные истории, которые можно читать и воспринимать отдельно без связи с остальным контекстом. Поэтому даже те, кто не читал "Тысячу и одну ночь" целиком, наверняка знакомы со сказкой про Аладдина или про Синдбада. Про ирландские известные мифы ничего не скажу, потому как не запомнил и даже не пытался, а среднему русскоязычному читателю сей национальный эпос не знаком (не путайте с кельтскими мифами).

При чтении романа Джойса "Улисс" на ум невольно приходили цитаты нетленных классиков своего жанра. А "классик", как понимают здравомыслящие люди, понятие довольно субъективное. В каждом направлении или искусственной форме могут существовать свои законодатели мод и образцы для подражания. А мнению того же Министерства Образования по этому вопросу "аз вращанье придавал, а осью мне служил мой детородный орган". Многое из входящего в программу обязательного прочтения школьника я никогда бы не открыл.

"Смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий…"

"У него аж пятеро детей было: Дашка, Мишка, Гришка, хер, мартышка — всех и не упомнишь… "

Вот примерно такие мысли бегущей строкой поверх читаемого текста мчались перед моим внутренним взором.

Если очень постараться, то можно увидеть некие волшебные едва уловимые связи между гомеровской "Одиссеей" и "Улиссом" Джойса. А можно и не увидеть, несмотря на все потуги. Потому что данные логические зацепки и аналогии, кроме названия романа и глав, могут существовать только в голове ирландского автора, в его личном бессознательном. Как бывают личные архетипы в сновидениях, несущие особые значения исключительно для конкретного индивидуума, так и проекции "Одиссеи" и "Улисса" могут накладываться друг на друга лишь в видении Джойса. Если суметь нырнуть в его личное бессознательное, надеть его посмертную ментальную маску, то, возможно, удастся увидеть стройный прекрасный сливающийся узор двух великих эпопей, пронзающий далёкие эпохи одновременной стрелой. ЕСЛИ суметь…